Александр Капьяр www.alkapyar.narod.ru

УМНИЦА (женский роман)

 

 

Часть II

 

Глава 1

 

– Вы играете в теннис?

– Что? – не поняла Нина.

– Ракетка. – Самсонов кивнул на ручку ракетки, которая торчала из стоявшей в углу сумки Нины.

– Да, играю немного.

Нина смутилась. Хотя, собственно, чего было смущаться? Ну, играет, кому какое дело? Но, общаясь с директором «Градбанка» Павлом Михайловичем Самсоновым, она все время была сама не своя – говорила не то, что хотела, чувствовала то робость, то какое-то дерзкое возбуждение.

Самсонов ничего этого, конечно, не замечал. Сам он вел себя просто и естественно. Так же естественно, как ведет себя танк – едет, куда ему надо, не обращая внимания ни на что. Он мог на важном совещании накричать на своих заместителей и партнеров, а через пять минут, выпроводив всех, в приемной присесть на стол к Кларе Федоровне и рассказать ей неприличный анекдот, при этом сам хохоча от души. Меньше всего его заботило, что о нем думают окружающие.

– Завидую, – сказал он Нине. – Я сам давно хотел научиться, да все некогда.

Они сидели в комнатке Нины. Самсонов заходил к ней почти каждый день часов в пять, когда его приемная пустела. Ее о своих визитах он не предупреждал – просто распахивалась дверь, в комнате появлялась его крупная фигура и все вокруг – включая Нину – становилось как-то мельче. Самсонов бросал: «Здравствуйте», брал стул, подсаживался к Нине. Стул скрипел под его тяжестью. Самсонов говорил: «Ну, показывайте, что накопали».

Нина, щелкая мышью компьютера, докладывала ему свои находки. Пока что никаких сенсационных результатов ее анализ не дал. «Градбанк» был хорошо подготовлен к конкурсу на строительство делового центра, и позиции его были сильны. Но не хуже были и позиции конкурентов, самым опасным из которых Нина считала банк «Атлас». Услышав это ее заключение, Самсонов кивнул: «Да, против нас «Атлас». Остальные не в счет». Оказалось, что он знал это давно – еще до того, как был объявлен конкурс. Он вообще много знал – обо всех организациях в своей сфере и людях, которые их возглавляли, об их прошлом, их темных делах, связях с мэрией и министерствами, отношениях между собой. Но с Ниной он ничем этим не делился – хотел, чтобы она работала только с документами и смотрела на все глазами финансового аналитика.

Подсаживаясь к ней, он всякий раз ставил локоть на стол, подпирал скулу большим кулаком, после чего замирал и слушал ее доклад не шелохнувшись, только иногда переспрашивая то, что ему было непонятно.

Находясь рядом с человеком, которого она так давно заочно ненавидела – ощущая в десяти сантиметрах от себя его крупное мужское тело, вдыхая запахи табака и гуталина от его ботинок, – Нина внутренне сжималась, ей было трудно произносить слова, составлять из них фразы. Злясь на себя, она говорила громко, напористо – так, что однажды Самсонов даже заметил ей: «Тише, не надо кричать. Я не глухой».

Выслушав ее, он поднимался, говорил: «Хорошо, работайте», – и уходил.

Но на этот раз все вышло иначе. Когда Нина рассказала, что ей удалось сделать за день, Самсонов сказал: «Хорошо, понял», – после чего опять перевел взгляд на ее ракетку.

– Вы что, собирались сегодня играть? – спросил он.

– Да, собиралась. Но это неважно, могу и в другой раз.

Она решила, что директор хочет нагрузить ее какой-то работой на вечер.

Самсонов секунду колебался, потом улыбнулся неожиданно застенчивой улыбкой.

– Возьмите меня с собой, а?

– Куда? – не поняла Нина.

– Ну... В теннис играть.

Нина опешила.

–  Я не знаю... Ну, конечно, если вы хотите... Но вам, наверно, лучше взять тренера и как следует заниматься.

– Возьму когда-нибудь, – отозвался Самсонов. – Только когда это будет? При моей-то жизни... Ничего не успеваю, даже тай чи забросил. – Он вздохнул.

Нина пришла в себя, ее недоумение сменилось задором.

– Павел Михайлович, я с удовольствием свожу вас в теннисный клуб, – сказала она. – Только хочу предупредить: если вы раньше не держали ракетки в руках, с первого раза может не получиться.

– Да что такого? Я видел, как играют – вроде, ничего трудного. – Он кивнул на ее ракетку: – Можно, я попробую?

Самсонов взял ракетку и стал ею размахивать. В тесной комнате он чуть не задевал стены. Отражая воображаемый удар, он со свистом рубанул ракеткой над самой головой Нины – она едва увернулась. На лице у директора «Градбанка» было счастливое, мальчишеское выражение.

– Решено. Прямо сейчас и поедем, – объявил он. – Только скажу Кларе, чтобы отменила, что у меня там еще назначено.

Лицо Нины хранило вежливую невозмутимость – или, по крайней мере, ей так хотелось. На самом деле она ликовала. Зная, как тяжело даются новичкам первые шаги в теннисе, она предвидела конфуз всемогущего директора. «Достанется же вам, господин Самсонов, – злорадствовала она про себя. – Это с вашим-то самомнением! Ну, и поделом...»

 

Нина выключила компьютер, убрала документы в сейф, старательно щелкнула ключом. Потом взяла свою сумку, оглядела комнату – убедилась, что не обронила нигде никакой бумажки, – и вышла, заперев за собой дверь.

Ей пришлось четверть часа ждать Самсонова у лифта. Наконец он вышел, на ходу натягивая пальто. Рядом каравеллой плыла красавица Марина с его перчатками и шарфом в руках. На Нину она не обратила внимания.

– Ну, что, едем? – весело бросил Самсонов Нине.

Марина остолбенела – до нее дошло, что шеф едет куда-то с этой белой мышью, с этой пролазой из аналитического отдела.

Она сунула Самсонову его аксессуары, развернулась на высоких каблуках и удалилась. В гневе ее походка была еще более вызывающе элегантной, чем обычно – если такое было вообще возможно.

Они уже зашли в лифт, когда откуда-то возник начальник службы безопасности Синицын. В последний момент он заскочил в кабину.

– Павел Михайлович, подписать...

– Что там у тебя?

Синицын протянул директору папку с бумагами.

Самсонов стал подписывать, прижимая страницы к стене лифта. Синицын обернулся к Нине:

– Давно вас не видел, Нина Евгеньевна. Как освоились на новом месте? Все в порядке? Ну и хорошо, рад за вас. – Он улыбался, но глаза смотрели холодно и внимательно. – Вы уж тут поаккуратней, ладно? Дверь не забывайте запирать и все такое.

Нина покраснела. Она действительно один раз, уходя, не заперла дверь своей комнатки.

– У нас тут все свои, но вы же понимаете – порядок есть порядок, – сказал Синицын.

Он кивнул на ее торчащую из сумки ракетку:

– В теннис играете?

– Да. Вот и Павел Михайлович пожелал присоединиться, – сообщила Нина.

– Вот как? – Лицо шефа безопасности выразило вежливое удивление, но Нине почему-то показалось, что он уже был в курсе. «Подслушал, что ли? – подумала Нина. – С него станется».

– Я тоже когда-то поигрывал, – сказал Синицын со смешком. – Может быть, возьмете меня как-нибудь в компанию? 

– Возьмем. Но не сегодня, – сказал Самсонов, отдавая ему подписанные бумаги. – Насколько я знаю, у тебя дел невпроворот.

У Самсонова была привычка говорить «ты» своим подчиненным-мужчинам, а они обращались к нему на «вы», по имени и отчеству. Нина считала это проявлением невоспитанности. Впрочем, всем женщинам, кроме Клары Федоровны и Марины, Самсонов говорил «вы».

Лифт опустился в подвальный этаж.

Синицын вышел с ними и проводил их до машины. На ходу он что-то говорил Самсонову вполголоса, не забывая улыбаться Нине. Нина не могла разобрать, о чем шла речь, только один раз ей послышалось слово «Атлас». Самсонов слушал, наклонив голову и широко шагая, потом бросил: «Ладно, об этом завтра».

Их уже ждала директорская машина с включенным двигателем.

Самсонов сел на переднее сиденье, Нина полезла назад. Синицын вежливо придержал для нее дверь.

Водитель нажал на газ, машина, мягко урча, поплыла по рампе на выезд из гаража. В последний момент Нина увидела в зеркале заднего вида Синицына. Он смотрел им вслед и уже не улыбался.

 

– Ну, тренер, ваше слово. Куда едем?

Машина была огромная, Самсонов находился где-то далеко впереди, Нина видела только его затылок и не сразу поняла, что он обращается к ней.

Самсонов повернул голову на бычьей шее, отчего в нее врезался белый воротничок.

– Нина, где вы там?

Нина вздрогнула. В первый раз с начала ее работы на двенадцатом этаже директор назвал ее по имени. Она была уверена, что Самсонов его забыл, но, видно, у того действительно была хорошая память.

Она назвала адрес.

– Да, еще, Павел Михайлович, вам потребуется спортивная одежда. И теннисные туфли.

– Верно, – согласился Самсонов. – А ракетка?

– В клубе можно взять напрокат, – объяснила Нина.

Самсонов обернулся к водителю:

– Коля, увидишь спортивный магазин – притормози.

Они ехали по вечерней столице. Была то ли поздняя осень, то ли ранняя зима. День был холодный, но светлый, лучи закатного солнца играли в холодных лужах и на капотах обрызганных дождем машин.

– Черт, сколько стало в городе транспорта! Ездить невозможно, – пробормотал Самсонов. – Коля, как ты вообще управляешься, ума не приложу.

– Ничего, нормально, – отозвался Коля.

Коля был молодой парень с оттопыренными ушами и растрепанными волосами. Водил он мастерски – если бы Нина не видела в затененные стекла проплывающие мимо огни, ей могло бы показаться, что она сидит не в директорском автомобиле, а дома, в своем любимом кресле.

Машина остановилась у сверкающей витрины спортивного магазина.

– Вот, возьми-ка. – Самсонов протянул Коле кредитную карточку. – Купи мне там, что нужно для тенниса. Сам сообразишь. Размер у меня... Ты не помнишь, какой у меня размер?

– Пятьдесят шестой, – отозвался Коля.

– Точно. А туфли – сорок четвертый.

Колю поручение нисколько не удивило – очевидно, доводилось выполнять подобные раньше.

– Не люблю в магазинах тереться, – заметил Самсонов, словно подтверждая догадку Нины.

Нина усмехнулась про себя. «Мужчины! Ни одна женщина не поручила бы другому покупать для себя одежду – пошла бы сама и крутилась бы там в примерочной как минимум полчаса. А этому, видно, безразлично, что напялить на себя».

Когда Коля уже закрывал дверь, Самсонов спохватился:

– Да, и ракетку купи. Зачем брать напрокат?

– Какую вам ракетку, Павел Михайлович?

– А они что, не все одинаковые?

Нина не хотела в участвовать в происходящем, но не сдержалась.

– Николай, возьмите ракетку для начинающих, – подала она голос сзади.

Коля кивнул, но Самсонов его удержал:

– Отставить. Ты кого слушаешь? Ты меня слушай. Возьмешь нормальную ракетку, для мужиков. – Смеясь, он обернулся к Нине: – Вы моим Колей не командуйте. Здесь пока что я директор.

– Извините, – пробормотала Нина, а про себя добавила: «Тупой, самовлюбленный самец!». За время их знакомства она мысленно произносила это уже в сотый раз.

Коля, ухмыляясь, захлопнул дверь и скрылся.

– Хороший парень, – сказал Самсонов. – Машину водит как бог, и расторопный. А главное – верный, это важнее всего.

Он вложил в эти слова какой-то особый, понятный только ему смысл. Но Нина услышала свое. «Верность ему подавай! – подумала она. – Эксплуататор, Карабас-Барабас, чем ты заслужил верность?»

– Но, боюсь, скоро я его потеряю, – продолжал Самсонов.

– Почему? – отозвалась Нина с заднего сиденья.

– Женился.

– Кто женился?

– Не я – он, – усмехнулся Самсонов. – Ребенка ждут. Жена хочет, чтобы он нашел другое место. Согласна на маленькие деньги, но чтобы работа была не опасная... Вообще-то она права.

– А у него опасная работа? – спросила Нина.

Самсонов опять повернул к ней голову так, что воротничок врезался в шею, как нож.

– Опасная работа у меня, а у него – заодно.

– В чем же опасность? – не поняла Нина.

Самсонов взглянул на нее испытующе и, убедившись, что она искренне недоумевает, махнул рукой:

– Да так, ерунда. Не об этом речь.

С минуту помолчав, он вдруг спросил:

– А вы замужем?

Нина вздрогнула всем телом.

– Нет, – произнесла она.

– А что так?

Своими бесцеремонными вопросами Самсонов будто сам старался довершить тот портрет начальственного хама, который Нина рисовала в своей голове.

– Я была замужем. Развелась. Детей нет, – ровным тоном проговорила она, решив дать директору полную справку, раз ему удосужилось поинтересоваться ее личной жизнью.

– Вот как. Понятно, – отозвался Самсонов и больше эту тему не поднимал.

«Ничего тебе не понятно, чурбан», – мысленно ответила на это Нина и развивала бы эту тему дальше, но тут вернулся Коля.

Коля нес большой пакет, из которого торчала ракетка.

– Ну-ка, дай. – Самсонов тут же вытащил ракетку, стал ее ощупывать, примерять к руке.

Он показал ракетку Нине.

– Одобряете?

– Хорошая ракетка, – сказала Нина. – Дорогая.

Лицо у Самсонова сияло – ни дать ни взять, мальчишка, получивший новую игрушку. Ему не терпелось начать размахивать ракеткой и он бы начал это делать прямо в машине, будь в ней чуть побольше места.

– Вообще, физкультура – это конкретно важная вещь, – размышлял вслух Самсонов. – Я вот думаю оборудовать у нас в подвале зал для фитнеса. Бассейн или корт нам воткнуть некуда, а для десятка тренажеров место найдем. Сотрудники могли бы заниматься после работы или даже в обеденный перерыв.

Нина представила себе, как ее бывшая начальница Ариадна Петровна, с ее необъятными формами, будет трястись на беговой дороже в перерыве между двумя заседаниями. Не сдержавшись, она прыснула от смеха.

– Смеетесь? – сказал Самсонов беззлобно. – Ну, смейтесь, смейтесь. А я это сделаю.

Директор «Градбанка» был в прекрасном расположении духа.

 

Все было именно так, как предвкушала Нина. Выйдя на корт, Павел Михайлович Самсонов, во весь рот улыбнувшись Нине, подбросил мяч и влепил по нему ракеткой с такой силой, что тот полетел быстрее пули. Только полетел он в потолок. Другой такой же смертельный мяч угодил в сетку. Третий удар директор «Градбанка» и начинающий теннисист рассчитал еще хуже – ударил по мячу ободом ракетки, а поскольку удар был мощнейший, ракетка вырвалась у Самсонова из руки.

Слегка смущенный, он потер ущибленные пальцы и поднял ракетку, улыбаясь Нине:

– Ничего, сейчас.

Одет он был, как полагается: в шорты и тенниску. Шорты были слишком свободны в бедрах, а тенниска тесна в плечах. На вороте тенниски болтался неоторванный ценник из магазина. Своим анекдотическим видом директор «Градбанка» доставлял Нине большое удовольствие. Сама она была одета идеально. В тот период своей жизни, когда Нина разрабатывала стратегию завоевания мужчин, она обзавелась хорошей одеждой, в том числе и для тенниса. Короткая белая юбочка от фирмы «Lacoste» была прекрасна и вместе с ее крепкими, стройными ногами достойна обложки теннисного журнала.

Они занимали отдельный, отгороженный от всех корт – лучший в клубе. Вообще-то свободных кортов не было – в такое время в клубе всегда был аншлаг. По дороге Нина прикидывала, как бы им с Самсоновым куда-нибудь приткнуться, чтобы покидать мяч. У нее самой был абонемент и постоянный партнер – полноватый, лысеватый мужчина лет сорока, которого звали Алик. Алик работал кем-то на телевидении; к женщинам он интереса не проявлял, а на теннис ходил, чтобы похудеть. За тот год, что Нина его знала, он еще больше округлился в талии. Нина и Алик устраивали друг друга как теннисные партнеры, а при случае, по взаимному согласию, менялись с другими такими же парами. Уютно покачиваясь на заднем сиденье директорской машины, Нина обдумывала, как ей решить эту проблему – куда пристроить Алика, чтобы преподать Самсонову урок теннисного мастерства. Она припомнила, что другой ее теннисный знакомый, пожилой профессор, в прошлый раз говорил ей, что пропустит неделю, уезжает на конференцию.

Но проблема решилась иначе.

Когда они приехали в клуб, Нина начала объяснять дежурной, что у нее самой абонемент, но с ней гость, для которого она просит разовый пропуск.

– Какой разовый пропуск, вы что? У нас все битком, не видите, что ли? – отрезала девица-дежурная, грубая, как и все дежурные девицы на свете.

Самсонов в разговоре участия не принимал. Войдя в вестибюль клуба, он встал ровно посередине и возвышался там, как колонна, будто был уверен, что им будут заниматься и сделают для него все, что нужно. Так оно и вышло.

За стойкой, рядом с дежурной, сидел менеджер клуба. Он был поумнее своей служащей и лучше разбирался в людях. Оглядев стоящую в вестибюле фигуру в дорогом пальто, позади которой ждал шофер с пакетом, менеджер вышел из-за стойки к посетителю.

– Поиграть желаете? – спросил он.

– Желаем, – ответил Самсонов, глядя поверх его головы.

Что-то в голосе посетителя окончательно убедило менеджера. Он жестом велел своей дежурной заткнуться, вынул из ящика гостевую карточку, поднес Самсонову:

– Вот, извольте заполнить.

Самсонов достал золотой «Паркер» и размашисто вписал свою фамилию.

– Но куда же мы их... – начала было дежурная, но менеджер уже принял решение.

– Первый корт, – сказал он.

Первый корт был в клубе особым. Изолированный от других, он по большей части был закрыт – его открывали только для важных персон. В этот день такими персонами были Самсонов и – за компанию с ним – Нина.

На этом великолепном корте иногда играли теннисные профессионалы, иногда – богатые любители. Но, наверно, на него никогда еще не выходил человек, абсоютно не умеющий держать в руках ракетку.

Самсонов совершал все ошибки, которые только может совершить начинающий. Он был очень силен от природы и физически развит – очевидно, занимался прежде штангой, – но теперь его могучее тело работало против него. Там, где требовался расчет, он торопился отбить, где нужно было почувствовать мяч – грубо лепил по нему со всей силы стальных рук и торса.

Результаты были катастрофическими. Стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, Нина с восторгом наблюдала, как ее враг, великий и ужасный Самсонов делает из себя посмешище.

Самсонов перестал улыбаться, стал сосредоточен. Он уже понял, что дело не так просто, как кажется. Теперь он бил по мячу не лишь бы как, а старательно, правда пользы от этих стараний не было почти никакой.

Открылась дверь в ограждении, появился менеджер клуба. Его лицо и вся его полусогнутая фигура выражали почтительность и счастье от того, что его клуб посетили такие люди. Очевидно, он успел навести справки и знал, кто был у него на первом корте.

– Господин Самсонов, простите за беспокойство, не желаете ли – я пришлю мальчика подбирать мячи?

– Не надо, – отозвался Самсонов, в очередной раз замахиваясь ракеткой.

– Напитки, массажист – все, что угодно, только скажите, – продолжал стелиться менеджер.

Самсонов рубанул по мячу, и опять мяч улетел черт-те куда.

– Закройте дверь! – гаркнул Самсонов.

Менеджер ретировался.

«Чего разорался, хам? – мысленно осадила его Нина. – Человек не виноват, что ты играть не умеешь».

Она видела, что Самсонов на взводе, и гадала, чем это кончится. Вариантов было два – либо Самсонов в бешенстве бросит ракетку и уйдет, либо смирит свое самолюбие и попросит ее помочь ему.

Однако не происходило ни того, ни другого. Самсонов продолжал свою борьбу с ракеткой и мячом, изо всех сил стараясь перебросить мяч через сетку, при этом так, чтобы не угодить в потолок или в дальнюю стену. Постепенно у него что-то стало налаживаться. Он по-прежнему все делал неправильно, но на глазах вырабатывал какую-то собственную уродливую технику, которая позволяла ему хотя бы один из трех мячей направлять куда надо. Когда ему это удавалось, он всякий раз откровенно радовался.

Легко отражая его редкие удары, Нина с интересом наблюдала за ним. Сама она не помнила, как научилась играть. У нее был тренер, она была девочкой, ей все давалось легко. А здесь, у нее на глазах, взрослый мужчина взялся за то, чего совершенно не умел делать и к чему был плохо приспособлен по своим физическим данным. Тем не менее, вопреки ее ожиданиям, он не бросал ракетку, а, не боясь позора, продолжал начатое.

Так длилось около часа. Постепенно в душе у Нины злорадство сменилось даже некоторым уважением. Самсонов совершал нелепые пируэты, но по существу ничего смешного или недостойного он не делал – наоборот, он демонстрировал завидное упорство и настойчивость. Очевидно, с таким же упорством он решал и свои проблемы в бизнесе.

Пора было помочь ему советом, но Нина молчала – не хотела облегчать ему жизнь. Кроме того, сунувшись с непрошенными советами, можно было нарваться на такой же грубый отпор, какой схлопотал ни в чем не повинный менеджер.

Но, видимо, от руководителя банка требовалась не только настойчивость. Столь же необходима была способность не идти на поводу у своего упрямства, а трезво оценить ситуацию и вовремя сменить курс, если разум подсказывал, что это необходимо сделать.

Перекинув удачно очередной мяч, Самсонов вдруг опустил ракетку.

– Хватит. Я понял, что этому действительно нужно учиться. Возьму тренера.

Нина согласно кивнула. Она была готова вернуться к своему партнеру Алику. Однко Самсонов не был готов ее отпустить.

Он подошел к Нине. На его мокром лице было озадаченное выражение.

– Черт побери, объясните все-таки, как это у вас получается! Но вид все так просто, а поди ж ты... Я весь в мыле, а вы вон даже не вспотели.

  Усмехнувшись про себя очередной бестактности начальника, Нина сказала:

– Павел Михайлович, здесь действительно нужно кое-что освоить. Если хотите, я вам покажу, как смогу, только сначала передохните.

Самсонов сказал:

– Пожалуй.

Он жестом пригласил Нину присесть на лавочку.

– Пить не хотите? – спросил он. – Где этот дурак с напитками?

Он открыл дверь, кликнул менеджера. Тот, видимо, крутился поблизости, потому что уже через минуту им принесли лимонад.

Нина сидела на лавочке рядом с Самсоновым. Мужчина действительно был разгорячен. В светлой растительности, которая покрывала его руки и ноги, брестели капельки пота.

Он налил лимонада Нине и себе. Нина сделала глоток, отставила стакан.

– Вообще-то не рекомендуется во время тренировки...

– Да, я знаю, – сказал Самсонов, но тем не менее в два глотка прикончил свой стакан и налил второй.

Самсонов одобрительно посмотрел на Нину, скользнул глазами по ее юбочке и спортивным ногам.

– А вы ничего. Хорошо играете, и вообще...

Что значило это «вообще», он не уточнил.

– Давно занимаетесь теннисом? – спросил Самсонов.

Нина ответила.

– Вы столичная девушка? А я вот из парень из Красноярска, – сказал Самсонов. – Расскажите о себе, а то я про вас ничего не знаю.

Нина, меньше всего ожидавшая такого интереса, стала сбивчиво рассказывать, лихорадочно соображая, как бы не выдать лишнего.

Но, видимо, Самсонов не был таким тупым чурбаном, каким она его про себя считала. Он что-то почувствовал, сказал:

– Ну, не хотите рассказывать – не надо. Вы не обязаны.

Он поднялся.

– Хватит отдыхать. Давайте, учите меня, раз взялись.

Нина подвела его к стенке.

– Павел Михайлович, самое главное – не прикладывайте силу. Не сжимайте ракетку, будто хотите выдавить из нее сок. Мой тренер говорил, что ручку нужно не сжимать, а только фиксировать – как будто у вас в руке живая птичка. Попробуйте.

Самсонов расслабил кисть руки и поводил ракеткой.

– На я же так не удержу ракетку, она выскочит.

– Не выскочит, – заверила Нина. –  Если вы ударите правильно, отдачи в руку совсем не будет. Правила такие: не сгибайте руку в локте, ведите ракетку плечом и корпусом – так, чтобы в момент удара плоскость ракетки была перпендикулярна траектории. Стоять нужно боком к мячу, ноги слегка согнуты, как на пружинках, одна нога впереди. Вот, посмотрите.

Она стала стучать мячом об стенку, подчеркнуто демонстрируя Самсонову свои движения. Мяч порхал туда-сюда, всякий раз послушно возвращаясь к ней на ракетку.

– Здорово, – сказал Самсонов. – Теперь я.

Он не был создан для тенниса, но был хорошим учеником. Оказалось, что он понял и запомнил все, что ему сказала Нина. Он очень старался все сделать правильно, но проблема была в том, что у него, при большой силе, была неважная координация, ему не удавалось выполнить все указания сразу – если он выпрямлял локоть, то забывал о корпусе о ногах, и наоборот. И тем не менее кое-что у него стало получаться.

Он обернул к Нине радостное лицо.

– Ну, как я вам, тренер? 

Нина и впрямь почувствовала себя тренером, у которого был трудный, но не безнадежный ученик. Она увлеклась.

– Хорошо, Павел Михайлович, только вот руку еще прямее, а кистью не работайте, просто зафиксируйте. Дайте, я вам покажу.

Она подошла, встала прямо перед Самсоновым спиной к нему и велела:

– Повторяйте.

Она вспомнила, что так когда-то поступал ее тренер.

– Я буду делать медленно, а вы постарайтесь повторить все точно за мной.

Она стала без мяча изображать удар – вела руку, как в замедленном кино, чтобы он успел скопировать. В полушаге за ее спиной шумно дышал большой разгоряченный мужчина – ее ученик.

Ей не было видно, как он справляется, но она чувствовала, что он работает честно.

– Теперь вам понятно, Павел Михайлович? – все еще спиной к нему, спросила она.

– Понятно. – Его голос раздался, казалось, прямо у нее над ухом.

Нина отступила в сторону и... Она много раз потом мысленно возвращалась к этому моменту, но так и не смогла себе объяснить, как это случилось. Она споткнулась и стала падать на пол. Причиной была могучая, покрытая светлым волосом мужская нога, которую она не заметила. Хозяином ноги был Самсонов, который выдвинул ее вперед, как его учила Нина.

Нина всерьез грохнулась бы об пол, но ей не дали мужские руки. Хозяин их был все тот же. Хотя реакция у Самсонова была не блестящая, он успел подхватить ее, бросив свою ракетку. Он поднял Нину, как будто она была невесомой, и несколько секунд она парила в воздухе у него на руках. Нина ощущала жар его тела, видела совсем рядом его лицо, серые глаза.

Потом Самсонов аккуратно поставил ее на ноги.

– Осторожнее. Вы ведь у меня на службе, а мне нужны здоровые сотрудники, – неловко пошутил он.

У Нины кружилась голова, колотилось сердце.

– Извините, оступилась.

Самсонов поднял ракетку, сделал несколько воображаемых ударов.

Но продолжать не стал.

– Ну, пожалуй, пора заканчивать. Я кое-что усвоил, потом займусь, когда выкрою время… Вы остаетесь или поедете? Я могу вас подвезти.

– Нет-нет, спасибо, – поспешила отказаться Нина. – Я хочу еще поиграть.

– Тогда я прощаюсь.

Он с улыбкой смотрел Нине в глаза.

– Уже не помню, когда я носил женщину на руках, – опять неловко пошутил он.

Нина натянуто улыбнулась.

Самсонов медлил, будто собирался сказать что-то еще, но потом закончил просто: 

– Спасибо за урок. Я ваш должник.

Он протянул руку, Нина ему – свою. Его натертая ракеткой ладонь была горячей, как печка.

Когда за ним закрылась дверь, ей пришлось некоторое время провести на лавочке, чтобы прийти в себя. Потом она пошла искать Алика. Играть она не собиралась, но считала нужным извиниться за свое отсутствие.

Она нашла Алика в компании профессора, который, как оказалось, не уехал ни на какую конференцию. Нинины знакомые были поглощены игрой и явно получали удовольствие от общества друг друга. В Нине никто не нуждался.

Нина попрощалась и уехала из клуба.

 

Водить машину Нина так и не научилась, так что на работу и с работы ездила на общественном траспорте – или на «леваке», если не было настроения толкаться в толпе. Но в этот раз она даже рада была поехать в метро – народу к вечеру было немного, а привычная тряска и грохот помогали прийти в себя, переключиться.

Обычно после тенниса, даже если тренировка была серьезной и мышцы побаливали, она чувствовала прилив сил, бодрости. На ночь глядя этот прилив был ни к чему, но спадал он медленно – она успевала доехать до дома, приготовиться к завтрашнему дню, принять душ и полностью расслаблялась только, когда выпивала зеленого чая с молоком, который у нее был вместо ужина. Тогда можно было ложиться спать.

В этот раз никакой тренировки не было, тем не менее она пребывала в большом возбуждении. Впрочем, это было понятно – все происшедшее, игра в теннис с директором была событием необычайным, не каждый день случается такое.

Это нужно было осмыслить. Трясясь в метро, Нина перебирала эпизоды этой необыкновенной истории, повторно смеясь над курьезными моментами. Вот Самсонов размахивает ракеткой в ее комнатке, вот они едут в машине, приезжают в клуб, выходят на корт...

Эти сцены продолжали крутиться в ее голове, когда она вошла в свою квартиру, забросила в шкаф сумку, разделась и пошла в душ. Сцены были яркие, всплывали перед глазами, как кадры кино, но не складывались ни в какой осмысленный итог. Нина привыкла анализировать все в жизни и гордилась своим умом, но в этот раз ум вел себя вяло, как-то уклонялся и, кажется, не собирался делать никаких выводов.

Нина заварила зеленый чай. Мысленно она опять была на корте, где Самсонов в тесной тенниске, с ценником на вороте, прыгал, размахивая ракеткой и запуская мяч в самых неожиданных направлениях. Вот он перестал, они сели рядом на лавочке, пьют лимонад, потом она учит его у стенки, а потом... Потом она падает, и он ее подхватывает. Одна его могучая рука под ее лопатками, другая – под бедрами в белой юбке от «Lacoste». Его лицо совсем близко...

– Он мне нравится, – сказала она вслух.

Это было так неожиданно, что она выронила пакет с молоком. Молоко пролились на стол, образовалась лужа. Лужа имела форму головы – ей казалось, что она узнает Самсонова: его высокий с залысинами лоб, светлые волосы, крупные черты лица.

Нина испуганно схватила тряпку, вытерла стол. Но слова были произнесены, их невозможно было стереть тряпкой.

Сделанное открытие так поразило Нину, что она добрых полчаса сидела на кухне без движения, глядя в одну точку, забыв про чай.

Все ее существо негодовало. Об этом не могло быть и речи! Ведь он был ее врагом, которому она собиралась мстить. Она готова была поклясться что никогда – ни одной секунды – не думала о нем как о мужчине. Он был самец, бесчувственный грубиян, совсем не в ее вкусе...

Нина лихорадочно перечисляла причины, по которым она не могла увлекаться, или хотя бы интересоваться этим человеком. Причин было много, они были весомые и легли на чашу весов, казалось бы, неподъемным грузом. Но этими весами управляла женщина. Нина так давно не ощущала женщину в себе, что уже решила, что та умерла. Но оказалось, что она была живехонька – явилась невесть откуда, взяла весы в свои руки и нажала тонким пальцем на другую чашу. Все аргументы «против» почему-то сразу потеряли вес и поехали вверх.

– Дура, ты в него влюбилась, – произнесла Нина вслух.

Ее слышала только невыпитая чашка чая.

У Нины на глазах были слезы. Это было ужасно, унизительно – влюбиться в своего врага. Говорят, от ненависти до любви один шаг. Нине пришлось убедиться, что это в буквальном смысле так и есть, и она сделала этот шаг, когда на корте упала на руки Самсонову.

Она легла в постель, но о сне не было и речи, она только ворочалась в какой-то горячке. Она решительно ничего не понимала, не могла объяснить, только чувствовала, что все ее существо заполняется – уже заполнилось – какой-то новой, инопланетной субстанцией, от которой уже не освободиться, придется с ней жить. Забылась Нина только под утро, так и не решив, что ей делать со своей старой местью и со своей новой любовью.

Утро, вопреки пословице, не было мудренее вечера. В голове у Нины был сумбур. Она не представляла, как приедет на работу, как будет копаться в документах и, главное, как вечером встретится с ним. Что он подумает о ней?

Вливая в себя крепкий кофе, Нина опять вспоминала все события предыдущего дня – особенно то, как он держал ее на руках... И тут ее пронзила ужасная мысль: что, если он решит, будто она споткнулась намеренно – что это ее женская игра?

Он этой страшной мысли она зажмурилась. Но ведь честное слово, ей-богу, она этого не хотела. Но как это докажешь? Он будет считать ее дешевой кокеткой.

Кроме того... Тут Нину поразила другая, еще более ужасная мысль. А так ли уж она невинна? А что, если хитрая женщина внутри нее, эта предательница, подстроила падение?

Нина была так убита, что хотела остаться дома – не ездить на работу, попросить выходной. Но что это решало? Кроме того, Самсонов мог это как-то по-своему истолковать. Нет, нужно было ехать в банк и сделать вид, что ничего не случилось. Ведь и в самом деле ничего не случилось – в мире ничего не изменилось ни для кого, кроме нее. А кому какое дело до этого?

 

В банке она еле-еле досидела до конца дня. Главное было дождаться Самсонова, провести разговор с ним, как обычно, ничем себя не выдав.

Самсонов пришел, как было заведено, к концу дня. Вместо привычного «Здравствуйте!» он бросил: «Физкультпривет!» и улыбнулся ей.

Но потом было все, как всегда. Он подсел к столу, подпер щеку кулаком, стал ее слушать. В этот день Нина почти ничего не сделала по работе, но, слава богу, у нее было много материала, который она не успела доложить Самсонову прежде.

Она отбарабанила, плохо понимая, что говорит.

Он выслушал ее, сказал: «Хорошо, работайте» – и ушел.

Когда за ним закрылась дверь, Нина уткнулась лицом в свои руки и заплакала.

 

/Перейти к следующей главе

                                                                                 //Вернуться к оглавлению