Александр Капьяр www.alkapyar.narod.ru
УМНИЦА (женский роман)
ЧАСТЬ II
Глава 10
Самсонов сидел, обхватив голову руками, не глядя на Нину.
Допрос вел Синицын. У него пиджак был накинут на плечи; одна рука,
живописно забинтованная, покоилась на перевязи.
– Ваша фамилия Кисель?
У Нины екнуло сердце.
– Моя фамилия Шувалова...
– Вы понимаете, о чем я спрашиваю: вы урожденная Кисель?
– Да.
– Ваш отец – Кисель Евгений Борисович?
– Да.
– Ваш отец владел инженерной компанией, которая была продана
«Градстройинвесту»?
– Да, – произнесла Нина занемевшими губами.
Кроме Самсонова, Синицына и Нины, в кабинете директора находилась
Ариадна Петровна. Она сидела в стороне и не принимала участия в происходящем.
Нину разоблачили. При поступлении на работу в банк она утаила важные
сведения о себе. Но какое это теперь имело значение?
Ей хотелось протянуть руку, коснуться своего мужчины, сказать: «Милый,
я люблю тебя. Мы любим друг друга. Это единственное, что важно».
– Евгений Борисович Кисель тяжело переживал продажу компании и
вследствие этого перенес инсульт?
– ...Да.
– Он считал, что «Градстройинвест» обошелся с ним несправедливо?
– Да.
– Вы тоже так считали?
Нина замялась. Как она могла объяснить все, что тогда происходило:
непрактичность отца, жесткое давление со стороны «Градстройинвеста», ее
участие, спасение части капитала, а в результате – их разрыв с отцом, не
изгладившийся до сих пор?..
– Да, – сказала она.
Здоровой рукой Синицын держал на коленях какую-то папку. По выражению
его лица трудно было сказать, доволен ли он ходом допроса.
– С какой целью вы пришли на работу в «Градбанк»?
Нине было тяжело, как будто на нее навалили неподъемную ношу. У нее не
было сил изворачиваться, лгать, хотелось только, чтобы все поскорее
закончилось.
– У меня было желание отомстить.
Самсонов за своим столом шумно вздохнул и повернулся к ней боком,
уставившись в стену.
– Но это глупость, детство, потом я об этом забыла и просто работала, –
поспешила заверить Нина, обращаясь к своему любимому, который на нее не
смотрел.
– Увы, в это трудно поверить, – сказал Синицын спокойно.
Нина недоумевала. Что еще он там против нее заготовил?
Синицын открыл папку, достал оттуда и положил перед Ниной маленький
предмет в пластмассовом футляре.
– Узнаете?
Конечно, Нина узнала свою флеш-карту. На ней она в последний момент
передала Самсонову через Синицына свой спасительный «План В».
– Да, это моя.
– А как вы объясните это?
Он достал из своей папки и выложил перед Ниной распечатку. Это был
«План Б».
Нина не понимала.
– Но откуда...
– С какой целью вы подсунули руководству предложения, которые нанесут
огромный вред «Градбанку» во время кризиса? Это ваша месть за отца?
Нина задохнулась.
– Но это неправда! Все как раз наоборот: я составила оптимальный
антикризисный план. На флеш-карте был «План В»!
Она умоляюще смотрела на Самсонова, тянулась к нему. Она ждала, что он
вот-вот рассмеется и скажет, что все это глупая шутка, что, конечно же, она
передала ему хороший план, который теперь принесет банку огромные выгоды.
Но Самсонов молчал и не поворачивал к ней головы.
– Эта распечатка сделана с вашей флеш-карты. Никакого другого плана на
ней не было. В сложившейся тогда чрезвычайной ситуации ваши предложения были
приняты без всякой проверки и включены в проект, который теперь официально
утвержден комитетом. Вы добились своего, госпожа Кисель, – вы нанесли
«Градбанку» тяжелейший удар.
У Нины было темно в глазах. Могло ли быть, что она в спешке скопировала
на флеш-карту не тот план? Нет, это было невозможно! Или, все-таки...
Нина тонула, ее поглощала какая-то жуткая пучина, а ее любимый, который
находился рядом, почему-то не хотел протянуть ей руку.
– Нет, этого не может быть! Посмотрите у меня в компьютере: я
подготовила два плана – наихудший и наилучший. Может быть, я по ошибке... Нет,
я не верю! Пригласите программистов, может быть, они смогут…
Синицын внимательно следил за ее реакцией.
– Компьютер, на котором вы работали, уже на свалке, его жесткий диск
уничтожен, – сказал он. – Таковы требования безопасности.
Нину колотила крупная дрожь.
Самсонов наконец повернулся к ней. Его лицо было страшно.
– Как ты могла?!.. Вы! Как вы могли?
– Но я... Клянусь, я... – пробормотала Нина.
Самсонов грохнул о стол тяжелым кулаком и поднялся во весь рост.
– Вон отсюда!
Нина потеряла сознание.
ЭПИЛОГ
В начале марта стояла сырая ветреная погода. На кладбище, куда каждый
год в эти дни приходила Нина, кроме нее, не было ни души.
Вороны, качавшиеся на голых ветвях, равнодушно наблюдали, как Нина
опустилась на корточки у простой могилы в оградке, чтобы смести налетевший
мусор. Наклоняться ей было тяжело, мешал живот.
– Видишь, мама, скоро мне рожать, – сказала Нина. – Будет девочка, как
ты хотела.
Она поднялась, присела на лавочку.
Ее губы дрогнули.
– А папа умер, ты ведь знаешь.
Евгений Борисович скончался внезапно, еще в сентябре. Его хватил второй
инсульт, возможность которого дорогостоящие врачи дружно отрицали. Нина так и
не увиделась с ним перед смертью.
Нина посидела молча, потом сказала:
– У меня все хорошо, мама, не беспокойся. Я теперь преподаю, и это мне
нравится.
После ухода из банка она устроилась преподавателем в тот самый
институт, который когда-то сама окончила. Отец оставил ей по завещанию половину
всего своего имущества, так что Нина теперь могла не работать, но преподавание
ей было по душе. Студенты, от которых ее отделяло всего-то десять лет, казались
ей детьми, а себя она ощущала очень взрослой и мудрой. Ей нравилась эта работа,
но скоро в ней неизбежно должен был наступить перерыв.
– Я привезу к тебе внучку, как только смогу, обещаю, – сказала Нина,
обращаясь к темной плите, где в рамочке был портрет мамы, молодой и веселой. –
А сейчас я пойду, а то замерзла.
Нина погладила могильную плиту рукой, поднялась и ушла неуклюжей
походкой беременной женщины.
У ворот кладбища был припаркован ее маленький «Фольксваген». Она
все-таки научилась водить и сдала на права.
Открывая дверцу своей машины, Нина заметила невдалеке большой
представительский автомобиль, похожий на тот, на котором ей доводилось кататься
когда-то прежде.
– Нина.
Она обернулась. Перед ней стоял Самсонов.
Он тяжело опустился на колени.
– Нина, прости, я идиот.
Нина вглядывалась в любимое лицо. У ее мужчины был усталый вид, крупные
черты заострились, волосы, кажется, еще больше отступили от лба.
– Нина, это все Синицын. Оказывается, он меня ненавидел и давно работал
на «Атлас». Это он подменил план. Мы нашли у него в комьютере все твои
материалы. Спасибо Ариадне, она разобралась, и мы смогли кое-что использовать
из твоего «Плана В», так что теперь все не так плохо...
Самсонов стоял коленями на льду, покрывавшем весеннюю лужу. Под его
тяжестью лед треснул, из-под него выступила жижа.
У Нины по щекам скатились слезы.
– Встань, глупый, брюки испортишь, – сказала она.
Он поднялся, робко обнял ее.
– Ты сможешь меня простить?
Нина взяла его руку, положила к себе на живот.
– Познакомься: это твоя дочь.
Он не сразу понял, потом опять рухнул на колени, прижался щекой к ее
животу, что-то бормотал.
Нина подняла его.
– Поцелуй меня.
Двое слились в поцелуе у ворот кладбища, под черными остовами деревьев.
В сторонке терпеливо ожидало Будущее. В будущем они поженились, у них
родилась дочь. Потом они расстались, потом сошлись снова. Родился еще один
ребенок...
Впереди была большая жизнь, но пока что мужчина и женщина стояли у
пустого кладбища на обледенелом тротуаре, не в силах разомкнуть объятье. В их
бесконечном поцелуе была и сладость и горечь, и любовь простирала над ними свои
незримые крыла в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре.
2009 г. Москва