Александр Капьяр www.alkapyar.narod.ru

УМНИЦА (женский роман)

ЧАСТЬ II

 

Глава 8

 

В субботу Нина встала поздно, проспав часов двенадцать тяжелым сном без сновидений. Она чувствовала себя разбитой и опустошенной.

Подойдя к окну, она увидела, что солнце уже высоко. Погода была прекрасная, природа решила подарить людям бабье лето.

На карнизе сидел знакомый голубь. Он покосился на Нину одним глазом.

«Ну, что – спасла мир?» – как бы сросил он.

«Нет, куда мне», – мысленно ответила Нина.

«А мужчину своего спасла?» – спросил голубь.

Нина вздохнула. Она не знала, что ответить. Она сделала все, что могла, но, скорее всего, этого было мало. Шансов на то, что ее запоздалые прозрения помогут любимому, почти не было.

«А кричала-то как! Весь двор переполошила», – с укором сказал голубь.

Он отвернулся и слетел с карниза. Нина с ее переживаниями была ему неинтересна.

У Нины еще теплилась надежда, что Самсонов обратит внимание на ее предложения и позвонит ей. На всякий случай она не отходила от телефона. Но Самсонов не звонил.

Нине не хотелось больше думать ни о мировых проблемах, ни о проблемах «Градбанка». Пусть мир и «Градбанк» позаботятся о себе сами. Для нее был важен только Павел Михайлович Самсонов, но, по-видимому, она для него уже представляла не больше интереса, чем для дворового голубя.

Нина с содроганием вспомнила то, что ей пришлось увидеть накануне в кабинете директора. Ей было жаль Клару Федоровну. «Бедная женщина! Что с ней стряслось?» Но задумываться об этом тоже не хотелось.

Нина не заметила, как прошел этот субботний день.

Под вечер раздался телефонный звонок. Нина рванула трубку:

– Павел Михайлович?

Но это был не Самсонов, а ее отец. Нина уже не помнила, когда они в последний раз разговаривали по телефону.

– Как ты, Нина?

– Я хорошо. А ты как?

– Да я в норме... Я вот что звоню, Нина: ты не хотела бы съездить на дачу? У нас там на чердаке вещи с прежних времен. Мне что-то захотелось в них покопаться.

Нина удивилась. Они не были на даче уже несколько лет. Последний раз она ездила туда одна, с тех пор у нее хранились ключи от их домика.

– Конечно, папа. Давай, завтра и съездим. Погоду обещают хорошую. Может быть, и Лидия Григорьевна присоединится?

– Да нет, у Лиды тут большая уборка намечена... Но спасибо, я ей передам, что ты приглашала.

Договорились, что поедут завтра с утра, но не рано. Дел у них на даче никаких не было, а для воспоминаний нескольких часов было достаточно. «Может, он все-таки решил продать дачу? – подумала Нина. – Ну, пусть продает, если хочет...»

 

На следующее утро, собираясь в поездку, Нина думала о том, как будет общаться с отцом. Они уже очень давно не говорили откровенно, как близкие люди. С тех пор много всего произошло и с ним, и с ней. Они оба изменились, но, как надеялась Нина, остались родными. Пора было забыть обиды, от души простить друг друга, если было за что прощать.

Нина отыскала старый, тронутый ржавчиной ключ от дачи и уже одевалась в дорогу, когда услышала в новостях по радио слово «Градбанк». В банке что-то произошло, но что именно, понять было невозможно.

«Господи! Неужели опять взрыв? Лишь бы он был цел», – мелькнула у Нины мысль о Самсонове. Она бросилась шарить по радиостанциям и телеканалам и, наконец, услышала внятное сообщение. В девять тридцать утра на входе в здание «Градбанка» произошло покушение на генерального директора Павла Михайловича Самсонова. Стрелял снайпер с большого расстояния; пуля не попала в директора, но задела его заместителя Синицына. Ранение было не тяжелым, Синицын был госпитализирован.

Нина была в ужасе. «Да что же это творится?! Как это можно?» Когда была взорвана машина Самсонова и Нина сама была рядом, это почему-то не очень ее потрясло, но теперь мысль о том, что в ее любимого стреляли, и он чудом остался жив, ее ошеломила.

«Будь он проклят, это бизнес! Никакой бизнес не стоит того, чтобы вот так...»

Ехать на дачу ей больше не хотелось. Все ее мысли были заняты Самсоновым.

Нина позвонила отцу, извинилась и отменила поездку.

– Давай, поедем в следующие выходные? Я освобожусь, обещаю, – предложила она.

– Хорошо, можно и в следующие.

Нине показалось, что отец хотел сказать ей что-то еще, но раздумал. Они попрощались.

 

Нина не находила себе места. Она пыталась выловить из эфира еще какие-нибудь подробности, услышать имя Самсонова, но тщетно. Драма на пороге «Градбанка» не стала сенсацией и уже была вытеснена другими новостями. И то сказать, какая это сенсация? Ведь даже никого не убили.

Нина несколько раз звонила в приемную Самсонова, но телефон молчал. В другое время она могла бы обратиться к Синицыну, но тот был в больнице.

Но даже если бы Нине ответили, что она могла бы сказать? Что беспокоится о директоре и хочет знать, что он в безопасности? А кто она такая, чтобы в выходной названивать в банк и соваться со своим беспокойством? Ведь не жена, а всего лишь рядовая сотрудница банка...

Шли часы. Нина сидела у телефона и ждала сама не зная чего.

Когда повернуло на вечер, она сказала себе: «Нет, я так не могу».

Плохо отдавая себе отчет в том, что делает, она поехала в «Градбанк».

 

Когда она подходила к зданию банка, со стоянки выезжала красивая дорогая машина. Машина была Нине знакома, но кому она принадлежала, Нина не помнила.

Нина пересекала открытое заасфальтированное пространство. Машина, которая еще секунды назад была в дальнем конце стоянки, быстро приближалась.

Не желая быть помехой, Нина поспешила к бордюру. Машина как будто слегка изменила направление и ехала теперь прямо на нее.

Недоумевая, Нина ускорила шаг, но и машина прибавила скорость. Теперь было видно, что, даже если бы Нина перешла на спринтерский бег, она не успевала добраться до безопасного бордюра. Обезумевшая машина неслась прямо на нее.

И тут Нина вспомнила, кому принадлежал этот красивый автомобиль. Хозяйкой его была Марина.

Расстояние между ними стремительно сокращалось: пятнадцать метров, десять метров, пять метров... Нина зажмурилась.

Визг тормозов был оглушительный. Когда Нина открыла глаза, совсем рядом блестел роскошный бампер, от колес безжалостно остановленной машины шел дым.

Из открытого окна машины на нее смотрела Марина.

– Задавить бы тебя, гадину...

Нина не могла прийти в себя, ее не держали ноги.

– К нему идешь? – спросила Марина и сама же ответила: – К нему, куда же еще.

Даже теперь, несмотря на всю злобу, лицо Марины было прекрасно.

– Иди-иди, – сказала она. – Надеюсь, тебя там прикончат вместе с ним.

Нина молчала.

Марина включила газ, тронула машину с места и объехала Нину, которая будто приросла к асфальту.

Притормозив бок о бок с Ниной, Марина вдруг спросила:

– Ты хоть любишь его или так просто?

– Люблю, – сказала Нина решительно.

– Гадина, – сказала Марина.

Она нажала на газ и отъехала, набирая скорость. Через несколько секунд красивая машина уже скрылась.

 

Немного придя в себя, Нина поспешила к входу в здание. Ненавидевшая ее красавица Марина сообщила ей главное: Самсонов был в банке.

Нине раньше доводилось бывать в банке в выходные. Обычно там и в субботу и в воскресенье был народ: не в одном, так в другом подразделении случался аврал, сотрудники работали сверхурочно. Теперь Нину удивила тишина: кругом не было ни души, не шумели лифты, не доносилось никаких голосов. Банк пустовал.

Охранник остановил ее:

– Не велено.

Но Нину никакие запреты удержать не могли. Она помахала своим пропуском:

– Я помощник директора. У меня есть проход на двенадцатый этаж в любое время.

Охранник колебался, но по-прежнему не пускал ее:

– Все равно, не велено. Есть особое распоряжение.

– Чье распоряжение? Геннадия Викторовича? – спросила Нина и по наитию пошла на блеф: – Я как раз от него, из больницы, он прислал меня к Павлу Михайловичу.

Не устояв против такого напора, охранник нехотя впустил Нину. Входя в лифт, она видела, что он куда-то звонит.

На двенадцатом этаже, где обычно дежурил один мускулистый молодой мужчина в костюме, теперь их было двое.

– Вы куда? Как вы сюда вошли?

– Я к Павлу Михайловичу, срочно, – заявила Нина.

Оба мускулистых охранника хорошо знали Нину, не раз видели ее с директором, для двенадцатого этажа она была «персона грата».

– Откройте сумку.

Нина открыла. В сумке у нее была еда, которую она собрала, чтобы ехать с отцом на дачу, и ржавый ключ от их домика.

– Проходите.

В приемной было пусто и почти темно. Из приоткрытой двери в кабинет директора пробивался свет.

Нина шагнула в кабинет.

Павел Михайлович Самсонов сидел в кресле, курил. За директорским столом сидел шофер Коля; он чистил разобранный пистолет.

 

Открывая дверь, Нина думала: какими глазами посмотрит на нее Самсонов? Будет ли он рад ее видеть, или раздражен, или просто равнодушен?

Лицо Самсонова осветилось радостью:

– Нина!

Но уже в следующую секунду он вскочил, нахмуренный:

– Нина, что вы здесь далаете? Уходите отсюда немедленно!

У Нины на глаза навернулись слезы:

– Я просто хотела убедиться, что с вами все порядке... И не кричите на меня, пожалуйста, Павел Михайлович!

Самсонов шагнул к ней, взял за руку.

– Господи, Нина, что вы со мной делаете... Я на вас не кричу, я вас прошу: уходите, вам нельзя здесь оставаться.

– Павел Михайлович, не нужно со мной, как с маленькой. Я никуда не уйду, пока вы не объясните, что происходит. Меня это тоже касается.

Самсонов понял ее по-своему:

– Нина, вам ничто не угрожает. Проект уже отправлен в комитет. Кстати, я внес исправления, которые вы мне передали. Я ничего не в них понял, не было ни минуты, чтобы разбираться, но я все сделал, как вы хотели. Видите, как я вам доверяю... Вам теперь никто ничего не сделает, только держитесь от меня подальше.

Нина вцепилась в его руку, всем своим видом показывая, что не  тронется с места.

– Ну, хорошо, Нина, – вдруг устало согласился Самсонов. – Я вам все расскажу. Только обещайте, что потом вы сразу уйдете.

Нина кивнула, не выпуская его руки.

Самсонов усадил ее рядом с собой.

– Дело очень простое, Нина. Меня хотят убить.

Он стал рассказывать. Нина услышала, что кроме открытой конкурентной борьбы вокруг проекта «Зарядье» шла ожесточенная теневая схватка. Главным противником Самсонова был банк «Алтас», который, по достоверным сведениям, сговорился с оппозиционерами внутри «Градбанка». За проектом стояли слишком большие интересы, так что в ход шли все средства. У противников Самсонова не было выбора: они должны были помешать «Градбанку» любой ценой, иначе многие из них лишились бы карьеры, денег, а то и жизни. Самсонова пытались сместить законным способом, на собрании. Когда это не удалось, его пытались подкупить, потом запугать.

– Помните, Нина, как мы извалялись в пыли, когда машину взорвали? Это было еще не всерьез, меня просто хотели припугнуть. А потом Клара...

– Клара Федоровна? А что с ней?

Лицо Самсонова исказилось душевной болью.

– Она выкрала и передала «Атласу» кое-какие документы.

– Господи!.. – вырвалось у Нины.

– Да, вот так... А ведь она всю жизнь со мной. Кому же тогда доверять? – Самсонов с убитым видом качал головой. – Но, с другой стороны, ее можно понять: она мать.

Оказалось, что у Клары Федоровны была большая беда, которую она скрывала: ее сын Станислав был наркоманом. Поступив в архитектурный институт, юноша попал в дурную компанию, забросил учебу, наделал долгов. Международный конкурс, на котором он якобы чуть не победил, существовал только в воображении Клары Федоровны; на самом деле Стас даже не подавал заявки.

Теперь Стас уже прочно сидел на героине. Из института его отчислили. Двое из его компании умерли от передозировки, и ему в скором времени грозила та же участь.

Клара Федоровна пыталась его лечить, но без толку. У нее оставалась одна надежда: устроить Стаса в знаменитую швейцарскую клинику, где, по отзывам, таким, как он, реально помогали.

Однако для клиники требовалась куча денег. Клара Федоровна хорошо зарабатывала в «Градбанке», но таких денег у нее не было. В действительности у нее теперь не было ни гроша: в последние годы она все тратила на сына. Каким-то образом агенты «Атласа» узнали об этом и предложили ей необходимую сумму.

– Бедная женщина, – искренне пожалела ее Нина.

– Да... Но почему же она мне-то ничего не сказала? Эх, Клара...

– Что с ней сейчас? – спросила Нина.

– Она в больнице. Ничего, за ней там присмотрят. А Стаса я вчера отправил в Швейцарию. Говорят, надежда есть...

Нина видела, как тяжело Самсонову об этом говорить.

– А что это были за документы? – спросила она.

– Документы важные, но они уже ни на что серьезно не повлияли, – ответил Самсонов. – Слишком хороший проект мы сработали, его такими диверсиями уже не потопить. В этом ваша заслуга, Нина.

Но Нине было не до того, чтобы выслушивать похвалы.

– А что сейчас? – спросила она.

– Сейчас у них есть единственный шанс: любым способом устранить меня сегодня, чтобы завтра утром мой первый заместитель под каким-нибудь предлогом отозвал нашу заявку. Сегодня уже стреляли, но попали в Синицына.

Нина ужаснулась:

– Так вы здесь сидите и ждете, когда вас придут убивать?

– Не знаю, вот советуемся с Колей, что делать.

– Но есть же милиция, в конце концов! – воскликнула Нина. – Позвоните в милицию!

– Нина, бросьте, какая милиция...

– Ну, слава богу, у вас охрана есть. Я тут, когда шла, видела двоих.

Самсонов и Коля переглянулись.

– Да, в этом главный вопрос: в кого эти двое будут стрелять, когда до дела дойдет?

Самсонов опомнился:

– Все, Нина, я вам все рассказал, как на духу, а теперь умоляю вас: уходите. Я как-нибудь выкручусь, не впервой. И... Спасибо вам за все.

Однако Нина уходить не собиралась, она была твердо намерена оставаться с любимым человеком до конца.

Она приготовилась спорить с Самсоновым, но вопрос решился иначе.

– Павел Михайлович, поздно, – сказал Коля.

Он успел почистить и собрать свой пистолет и теперь стоял у окна, глядя вниз, на парковку, через створки жалюзи.

– Вот тех двух джипов раньше не было. Они только что подъехали.

Самсонов подошел, глянул.

– Из них кто-нибудь вышел?

– Пока нет.

Коля сунул пистолет за пояс и прикрыл его полой куртки.

– Вот что, Павел Михайлович, нам надо уходить.

– Но как? Все выходы под прицелом.

– Есть у меня одна идея. Подождите, я схожу на разведку – посмотрю, как там наша доблестная охрана.

Коля ушел, но почти сразу вернулся.

– Охраны нет. Сейчас начнется. Уходим, срочно.

 

Коля повел их к лифту, но не к обычному, а к техническому, который служил для того, чтобы поднимать продукты в директорский буфет. Этот лифт не был предназначен для людей: они еле влезли в него, согнувшись в три погибели.

Лифт доставил их в полуподвальный этаж, где располагались вспомогательные службы. Оттуда тусклым коридором они вышли на винтовую железную лестницу, по которой спустились в совершенно темное помещение, где пахло бензином и машинным маслом.

– Где мы? – спросил Самсонов.

– Это гараж для обслуживающего персонала. Вы, Павел Михайлович, здесь, поди, никогда не бывали, – отозвалася из темноты колин голос, в котором слышалась усмешка.

– Осторожно, идите за мной. Не будем зажигать света, – скомандовал Коля.

Через минуту он подвел их к машине, которая при ближайшем рассмотрении оказалась «Волгой».

– Это чья? – спросил Самсонов.

– Моя. Садимся, – ответил Коля.

Они сели в машину, стараясь не хопать дверцами.

Коля включил зажигание. Мотор заурчал тихо, но в нем чувствовалась мощь, как будто это была не «Волга», а «Феррари».

Не зажигая фар, Коля вывел машину из ряда и куда-то поехал. У Нины глаза немного привыкли к темноте, она различала силуэты машин, но все равно ей было непонятно, как Коле удается маневрировать.

Они подъехали к стене, у которой были навалены бочки.

– Здесь есть запасной выезд. Им никто не пользуется, но его можно открыть. Рискнем. Только нужно тихо.

Мужчины вышли из машины и, стараясь не шуметь, стали двигать бочки. Скоро запасные ворота были освобождены.

Коля достал масленку, смазал петли. Потом монтировкой он отжал замок.

Ворота тихо открылись. На улице был вечер. Метрах в сорока пролегал шумный проспект, куда был обращен фасад банка. Фонари с проспекта едва рассеивали темень в узком проулке, загроможденном мусорными баками и штабелями каких-то ящиков.

Коля оглядел проулок.

– Ничего, проедем.

В машине Коля отдал Самсонову пистолет, а Нине скомандовал лечь на заднее сиденье и не поднимать головы. Нина подчинилась.

– Ну, вперед, – сказал Коля.

 

«Волга» бесшумно выплыла в проулок, развернулась и двинулась туда, где горели огни проспекта. Каким-то чудом Коля в полумраке не задел ни одного мусорного бака.

В конце проулка Коля затормозил, погазовал.

– Ну, держитесь, – сказал он и выжал педаль до упора, одновременно крутя руль.

С ревом и визгом машина вырвалась на проспект.

Нину, лежавшую сзади, вдавливало в сиденье и швыряло из стороны в сторону.

Коля поглядел в зеркало.

– Черт, быстро они.

Нина приподнялась.

Со стоянки перед банком вывернули и устремились за ними два черных джипа.

– Голову! – крикнул Коля.

Нина нырнула на сиденье. Почти в ту же секунду раздался удар, заднее окно над ее головой разлетелось вдребезги, осыпав ее стеклом.

– Нина, вы целы? – обернулся к ней Самсонов.

– Да-да, все хорошо, – отозвалась Нина, вытряхивая из волос осколки. – Что это было? Неужели в нас стреляли?

– А то, – отозвался Коля.

– Нина, умоляю: не поднимайтесь! – воскликнул Самсонов.

Он высунулся из окна, вытянул руку с пистолетом. Грохнул выстрел.

Нина послушно лежала на сиденье, стараясь не отвлекать мужчин. Она была спокойна, что-то подсказывало ей, что ни с ней, ни с Самсоновым ничего плохого не случится. Наборот, у нее было чувство, что именно сейчас происходит что-то очень хорошее и важное для них.

Коля резко крутил колесо, давая полный газ. Нина слышала, как вокруг другие машины скрипят тормозами, водители возмущенно сигналят. «Волга» скакала по проспекту из ряда в ряд, нарушая все правила дорожного движения и нормы водительской этики.

Коля поглядывал в зеркало.

– Нет, так нам не оторваться. Хорошие у них водилы... Но у меня есть для них сюприз.

Через некоторое время он вдруг повернул на девяносто градусов и по невозможной траектории вылетел с проспекта.

Теперь они неслись по узкой улице в каком-то жилом районе. Нина видела в окна машины, как мимо мелькают фасады кирпичных домов.

Потом Коля вдруг сбросил скорость и круто, но осторожно повернул. Наступил полный мрак.

Нина подняла голову. Они ехали под аркой в каком-то старом доме. Арка была настолько узкая, что «Волга» едва не обдирала бока и пару раз все-таки чиркнула о стены, несмотря на колино мастерство.

Они выехали из-под арки в какой-то проходной двор, из него на бульвар.

– Все, – сказал Коля, тормозя. – Эти ребята там застрянут. Их джипам в арку не пролезть, у них кузов на сорок сантиметров шире. – Он довольно усмехнулся и ласково погладил приборный щиток своей «Волги». – Я всегда говорил: отечественные машины – самые лучшие. Нужно только движок перебрать...

Коля повернулся к Самсонову и Нине:

– Им придется объезжать квартал, так что у нас есть несколько минут. Давайте прощаться.

– А ты разве не с нами? – спросил Павел Михайлович. – Бросай машину, за ней же будут охотиться.

– Такую машину бросить? Да ни за что, – засмеялся Коля. – Она еще сто лет будет бегать.

– Ты что надумал? – спросил Павел Михайлович.

– Я с ними поиграю в кошки-мышки, пусть погоняются за мной. А вы в это время сможете уйти.

– Не дури, Николай! Пойдем все вместе, отсидимся где-нибудь. Я тебе потом пять таких машин куплю.

– Нет, Павел Михайлович, не пойдет. И вы мне не приказывайте, считайте, что я уже уволился. А с этими гадами у меня свои счеты, они мне вон, стекло разбили. Где я теперь такое найду?

– Куда же ты поедешь? – спросил Самсонов.

Коля почесал в затылке.

– Вот что: думаю, мне нужно съездить в северную столицу. Там у меня пацаны знакомые, вместе когда-то на призы гоняли. Встретимся, перетрем за автоклуб.

Самсонов вздохнул:

– Дурак ты все-таки, Колян... Ну, дай хоть обниму тебя.

Он обнял парня.

– Попробуй мне только вляпаться во что-нибудь...

Коля высвободился.

– Да ладно, нормально все, Павел Михайлович... И вот что: дайте-ка мне ваш мобильник. Они его засекут, ну и хорошо. Кошки-мышки, так кошки мышки.

Самсонов отдал водителю мобильный телефон и вернул пистолет. Они с Ниной вышли из машины.

– Занимайтесь автоспортом! – крикнул им Коля из окна «Волги». На его лице была прежняя мальчишеская улыбка.

Он дал газу и через секунду машина скрылась.

 

/Перейти к следующей главе

                                                                             //Вернуться к оглавлению