Александр Капьяр www.alkapyar.narod.ru

УМНИЦА (женский роман)

ЧАСТЬ II

 

Глава 4

 

Как обычно, Нина обо всем узнала последней. Она замечала, что уже некоторое время на директорском этаже царило необычайное оживление: лифт доставлял туда людей, которых она прежде не видела, дверь директорского кабинета то и дело открывалась, впуская и выпуская посетителей. Однако Нина, по своей привычке, не проявляла интереса к тому, что не относилось прямо к ее работе, которой у нее было по-прежнему много. К тому же Клара Федоровна перестала присоединяться к ней в буфете перед закрытием – то ли обедала раньше, то ли обходилась бутербродами на рабочем месте.

Когда секретарша наконец появилась, Нина спросила:

– Клара Федоровна, а что у нас происходит? Столько народу...

Женщина уставилась на нее:

– Да вы что, Нина, с луны свалились? Тут такие дела творятся...

Оказывается, «Градбанк» переживал кризис – невидимый постороннему глазу, но самый тяжелый за все время существования организации. В правлении банка образовалась оппозиция генеральному директору; оппозиционеры требовали проведения чрезвычайного собрания акционеров, где они намеревались снять Самсонова с должности.

Их главное обвинение касалось участия «Градбанка» в конкурсе на проект «Зарядье». У банка недостаточно ресурсов, утверждали оппозиционеры; Самсонов затеял авантюру, движимый личными амбициями; для участия в проекте придется рисковать основными активами «Градбанка» и в случае неудачи банку грозит крах. А шансы на победу в конкурсе призрачны, говорили они. Нужно признать реальность и отступиться, вернуться к своему обычному бизнесу. Желательно – с новым директором, который будет вести более разумную политику.

Оппозиция представляла собой разношерстную компанию. Некоторые были искренни в своих сомнениях и заботе о банке, другие имели личные счеты к Самсонову и хотели воспользоваться ситуацией, чтобы нанести ему удар, третьи сами вынашивали честолюбивую мечту занять его место.

Была объявлена дата проведения собрания акционеров, а накануне должно было заседать правление, чтобы заслушать отчет генерального директора, дать ему оценку и выработать рекомендацию для собрания.

– Волки. Просто стая волков, – с чувством сказала Клара Федоровна. – Почуяли кровь. Но не на того напали, Павел Михайлович им всем покажет!

Горячность Клары Федоровны была понятна: с делами Самсонова были связаны судьбы многих в банке и в первую очередь ее судьба. И, между прочим, Нины тоже.

Нина представила, что Павел Михайлович скатится со своего Олимпа, станет рядовым человеком, менеджером в какой-нибудь маленькой фирме, может быть, всего лишь с одним подчиненным. Этим подчиненным станет она, Нина. Он уже не будет таким недосягаемым, станет для нее просто Пашей, и тогда...

Размечтавшись, Нина не заметила, что Клара Федоровна чересчур взволнована, чуть не плачет. «Ну, конечно, двадцать лет вместе...» – подумала Нина и постаралась успокоить женщину, переведя разговор на ее любимую тему:

– Скажите, как там ваш Стас?

Но это тоже почему-то оказалось некстати. Клара Федоровна вздрогнула, ее лицо исказилось.

– Что?.. Почему?.. Почему вы спрашиваете? У Стаса все в порядке, слышите?

Не закончив еду, Клара Федоровна бросила свой поднос и ушла. «Да что это с ней? – недоумевала Нина. – Видно, они тут все посходили с ума».

 

Самсонов уже неделю не приходил к ней, просто передал, чтобы она работала, как обычно. Нина гадала, что это могло означать, но теперь причина его отсутствия прояснилась – ему было не до нее, он готовился к битве. Прежде чем сразиться с могущественным «Атласом» на конкурсе, ему нужно было одержать победу в собственном стане.

После беседы с Ариадной Петровной Нина успела доложить о своем дерзком плане Самсонову. С первых слов она поняла, что ее начальница ничего ему об этом не говорила. Нина заранее решила, что будет излагать дело буднично, как будто речь идет всего лишь об очередном техническом аспекте.

Самсонов поначалу перебивал ее, задавал вопросы, потом умолк. Стул под ним перестал скрипеть. Подпирая голову кулаком, директор в каменной неподвижности выслушал до конца.

Дослушав, он сказал: «Не понял. Давайте сначала, помедленнее».

Выслушав еще раз, он произнес: «Черт!» – и стал барабанить пальцами по столу. Потом спросил:

– А Ариадна это видела?

– Да, – сказала Нина. – Ариадна Петровна помогла мне уточнить некоторые пункты.

Самсонов помолчал в задумчивости, потом сказал:

– Вот что, Нина. Давайте еще раз сначала, только теперь я буду спрашивать.

И он спрашивал, цеплялся чуть не к каждому слову. «А это что? Эта цифра что значит? А эта оценка откуда? Почему здесь график задирается вверх?..»

Это продолжалось не один час. Нина не чувствовала усталости, она была слишком возбуждена происходящим, близостью Самсонова, собственной смелостью.

– Ладно, кажется, я понял, – сказал наконец Павел Михайлович. – Ох, смотрите-ка, уже темно...

Только теперь он позволил себе расправить плечи и потянуться. Но выражение каменной сосредоточенности его не покинуло.

– Вот что, Нина. Скопируйте мне все это на флеш-карту.

Нина скопировала. Материалов было так много, что копирование заняло некоторое время.

Самсонов забрал флешку и спрятал ее во внутренний карман пиджака.

– А теперь сотрите все у себя на эту тему.

Нина опешила.

– Вы слышите? – повторил Самсонов. – Сотрите и убедитесь, что не осталось никаких резервных копий. Сделайте это прямо сейчас, при мне.

Обескураженная, Нина подчинилась.

– Не обсуждайте этого ни с кем, даже с Ариадной Петровной, вы меня поняли? – сказал Самсонов с нажимом, но, заметив выражение лица Нины, добавил: – Не обижайтесь, так надо. Вы даже не представляете, какая тут вокруг этого дела каша заваривается. Ну, вам это и не нужно.

«И это все?» – подумала Нина. Она ждала, что Павел Михайлович как-то отметит ее работу. Но тот умолк и пару минут безмолствовал.

«Ну же, чурбан ты мой милый, похвали меня, скажи, что я молодец!» – мысленно понукала его Нина.

Вдруг он накрыл ее узкую руку своей огромной жесткой  ладонью.

– Знаете, я не мастер говорить красивые слова, но... спасибо вам, Нина. Я еще кое с кем посоветуюсь, но, похоже, ваша идея может сработать. Если сработает, то... Очень может быть, что вы меня спасли. Я этого не забуду.

Он сжал ее руку и улыбнулся, глядя в упор своими серыми глазами. Потом кивнул, сказал: «Ну, ладно», и вышел.

У Нины горели щеки. Ради того, чтобы этот мужчина держал ее руку в своей, она была готова придумать еще дюжину финансовых схем.

 

На некоторое время Нине пришлось переехать в приемную директора. Приближалась дата заседания правления «Градбанка», необходимо было подготовить гору бумаг. К этому подключилось множество сотрудников, и Нина тоже была мобилизована.

Нину посадили за стол к Кларе Федоровне, которой нужно было помочь с финансовыми документами. Бумаг была целая гора. Впервые увидев вблизи, как работает Клара Федоровна, Нина изумилась: это действительно была великая секретарша. Ее пальцы порхали по клавиатуре с немыслимой скоростью, она все держала в памяти и никогда не ошибалась. Получив стопку разрозненных листков, испещренных рукописными правками, она через минуты производила на свет окончательный документ, полностью исправленный и отформатированный.

Нина присоединилась к ней и заразилась этим темпом, ушла в работу с головой, почти не замечая того, что происходило в приемной. Тем временем к директору шла нескончаемая вереница посетителей. Некоторых Самсонов выходил встретить сам, а потом провожал до дверей; других впускала и выпроваживала Марина.

Нина впервые увидела, каким разным может быть Самсонов с людьми. С кем-то он был бесцеремонным до грубости, с кем-то деловым и формальным, с кем-то подчеркнуто почтительным, с кем-то простым и свойским. Из его кабинета порой доносился смех, а порой – разговоры на повышенных тонах, доходящие до брани.

Самсонов не был дипломатом и хитрецом, он был бойцом, но битва, которую он вел, требовала дипломатии и хитрости, поэтому он лавировал изо всех сил. Как говорится, на войне, как на войне. Приближалась дата заседания правления, и Самсонов с утра до вечера был занят тем, что обрабатывал нужных людей, сплачивал ряды своих сторонников.

Однажды Нина услышала в приемной знакомый голос. Она сидела рядом с Кларой Федоровной спиной к ожидавшим посетителям и не могла видеть говорившего, но сомнений быть не могло: это был Константин из «Градстройинвеста». Нина замерла.

– Да что же это такое? – говорил Константин негромко, но со страстью. Это же ни в какие ворота не лезет. Неужели он не понимает – еще какой-нибудь месяц, и мы закончим реорганизацию. Тогда это хозяйство будет стоить в разы дороже...

– Тише, Костя, – произнес другой голос. Очевидно, это был бухгалтер Ревич.

– Да плевал я! – повысил голос Костантин. – Я не собираюсь молчать, я ему все выскажу.

– Конечно, выскажешь, только успокойся, – пробормотал Ревич.

Минуту они молчали. Потом Константин сказал:

– Слушай, до нас тут дело не скоро дойдет. Пойдем, покурим.

– Ты же бросил!

– Бросишь тут... Пошли.

Мужчины вышли из приемной. Когда за ними закрылась дверь, Нина выждала некоторое время, потом под каким-то предлогом сбежала в свою комнату и не показывалась оттуда до конца дня.

Больше она Константина не видела. Много позднее она обнаружила его фамилию в списке руководителей проекта «Зарядье XXI век». Для молодого менеджера это было огромным повышением.

 

За несколько дней до заседания правления Самсонов куда-то исчез. Никто, в том числе в руководстве банка, не знал, где он и чем занимается. На время своего отсутствия Самсонов назначил вместо себя не первого или второго заместителя, а начальника службы безопасности Синицына, имевшего ранг третьего зама. По всей видимости, только с Синициным Самсонов и поддерживал связь. В любое другое время такое назначение вызвало бы много пересудов, но в царившей суматохе было воспринято как должное.

Синицын отказался занимать кабинет Самсонова и осуществлял руководство из своего, очень скромного. Держался он подчеркнуто просто, не изображал из себя высшее начальство и в ответ почти на любой вопрос говорил: «Это решит Павел Михайлович, когда вернется». Себе он оставил только организационную подготовку к заседанию правления. Он тщательно проверил работу, проделанную Кларой Федоровной и Ниной. Нина убедилась, что, не будучи сам финансистом, Синицын великолепно ориентируется во всех бумагах. Он дал несколько очень разумных указаний, а накануне заседания, когда все было полностью готово, неожиданно отправил по домам, в двухдневный отпуск, Клару Федоровну, Марину, Нину и всех остальных сотрудников с двенадцатого этажа, если они не являлись членами правления. Битва Самсонова с оппозицией должна была произойти без свидетелей.

Оказавшись дома и едва раздевшись, Нина рухнула в постель. «Как же я устала», – пробормотала она, проваливаясь в темную пропасть сна без сновидений.

Проснувшись, она не сразу сообразила, какой на дворе день и какое время суток – утро или вечер. Она приняла душ, поела и снова заснула. Так она проспала все главные события и только задним числом узнала, что произошло.

Самсонов явился на правление ровно в назначенный час. Ничего никому не объясняя, он открыл заседание.

Оппозиция хорошо подготовилась и рвалась в бой. Самсонов держался со всеми подчеркнуто корректно. Если оппозиционеры опасались, что он будет их зажимать, не давать слова, то они ошиблись.

Правление состояло из двадцати одного члена. По предварительным оценкам восемь из них твердо стояли за Самсонова, семь были решительно против, остальные колебались. Самсонов дал выступить всем желающим. Один за другим оппозиционеры поднимались и перечисляли свои претензии к генеральному директору. У всех главной темой был проект «Зарядье»; по убеждению оппозиции, это была безумная затея, которая должна была неминуемо погубить банк.

Аргументы оппозиции явно производили впечатление на колеблющихся. Те переглядывались, шушукались и глядели встревоженно на директора или, напротив, прятали глаза.

Наконец слово взял Самсонов. Он поблагодарил выступавших за их радение о судьбах «Градбанка», принципиальность и конструктивную критику, которую он обещал учесть в работе.

А потом он взорвал бомбу. Бомба заключалась в сногсшибательной новости: генеральный директор «Градбанка», действуя через дочерние компании, продал одним махом большой пакет активов, включавший сотню с лишним предприятий городского коммунального сектора. Почти все эти предприятия были невелики сами по себе, но, когда Самсонов их перечислил, всем стало ясно, что «Градбанк» потерял, а кто-то приобрел солидный кусок коммунальной отрасли, дававший владельцу реальное влияние в городе.

Обескураженные члены правления атаковали директора вопросами. На первый вопрос: «Зачем вы это сделали?» – ответ был ясен: Самсонов накапливал финансовые ресурсы для участия в проекте «Зарядье». С этим дополнительным вливанием вопрос о финансировании проекта уже не выглядел безнадежным. Следующий вопрос: «Кто покупатель? Кому вы это продали?» – члены правления задали чуть не хором.

 Самсонов выдержал эффектную паузу, потом объявил спокойно:

– «Атласу».

Когда до членов правления дошел смысл сказанного, в зале заседаний поднялся гвалт. Пойти на сделку с главным конкурентом «Градбанка», уступить ему великолепный пакет активов... Это было безумие!

Самсонов подождал, пока шум утихнет, и стал спокойно объяснять. Оказывается, эту операцию он задумал давно и готовил ее в секрете по соображениям безопасности. Идея была в том, чтобы на заключительном этапе подготовки к конкурсу обзавестись за счет самого опасного конкурента дополнительными финансовыми ресурсами, которые могли решить дело в пользу «Градбанка». В то же время «Атлас» получал активы, хотя и очень ценные в перспективе, но требующие немедленных инвестиций для поддержания текущей ликвидности и необходимой реорганизации. Это должно было дополнительно связать конкуренту руки.

– Но в «Атласе» ведь не дурачки сидят. Почему они на это согласились? – недоумевали члены правления.

– Ну, не сразу согласились. Пришлось их долго соблазнять, – отвечал Самсонов. – В конце концов победила жадность. Они уже давно зарились на этот наш бизнес, который им нужнее, чем нам, ведь «Атлас» хочет контролировать город. В своей победе на конкурсе они уверены и решили убить двух зайцев. Да и грешно было бы им упускать такой шанс – ведь я отдал им эти активы за полцены.

– Что?!..

– Да, за половину того, что они реально стоят. Иначе «Атлас» не согласился бы – там, как вы верно заметили, сидят не дурачки.

В зале заседаний опять поднялся гвалт. Взубодораженные донельзя члены правления говорили все разом, перебивая друг друга и переходя на крик. Две дубовые двери не могли полностью погасить этот шум – он был слышен на этаже. По-видимому, именно на такой случай Синицын всех оттуда эвакуировал.

Чтобы успокоить страсти, Самсонов объявил перерыв.

После перерыва оппозиционеры начали новую атаку. Они считали, что их дело в шляпе: директор сам признался в разбазаривании активов банка. Видимо, у него это был жест отчаяния, ничего другого ему не оставалось. Теперь нужно было его только добить.

И опять Самсонов вежливо дал всем высказаться. Потом, когда пар был выпущен, он произнес:

– А теперь, уважаемые коллеги, запаситесь вниманием и терпением. Я вам расскажу, как мы победим на конкурсе «Зарядье XXI век».

И он стал рассказывать. Подробно, не торопясь, он изложил схему финансирования проекта, которую предложила Нина. Некоторые важные детали он опустил, но суть дела была представлена правлению очень ясно и красочно.

Члены правления были ошеломлены ­– ни о чем подобном никто из них никогда не слышал. Правление состояло из финансистов и юристов. Они обрушили на Самсонова град технических вопросов. Тот спокойно на все отвечал, и постепенно присутствующим становилось ясно, что это не беспочвенная фантазия, а реальный, хотя и невероятно смелый план. Прояснилась и еще одна важная вещь: вместе со средствами, вырученными от продажи коммунальных предприятий, «Градбанку» хватало ресурсов для осуществления такого плана. А вот «Атласу» без этих ресурсов подобное было не под силу.

Перед членами правления замаячила победа на конкурсе, со всеми вытекающими огромными перспективами, по сравнению с которыми пакет городских коммунальных активов был сущей мелочью.

Всем стало ясно, что Самсонов победил, оппозиция разгромлена. Противники пытались как-то запутать дело, навязать другие вопросы, но на этот раз Самсонов не был вежлив. Не слушая больше никого, он поставил свой (и нинин) план на голосование. План был одобрен шестнадцатью голосами против пяти.

Побежденные оппозиционеры предложили отменить назначенное на следующий день собрание акционеров, но теперь уже сам  Самсонов настаивал на его проведении. Он требовал поставить там вопрос о доверии генеральному директору и его политике.

– В такое критическое для банка время нам необходима сплоченность, – заявил он.

Никто из членов правления на стал с этим спорить.

 

Собрание акционеров состоялось в элитном загородном пансионате, расположенном в живописном уголке природы. Вопреки ожиданиям, оно не затянулось.

Перед собранием к Самсонову пришли с повинной пять оставшихся оппозиционеров.

– Павел Михайлович, ваша взяла. Давайте мириться. Мы решили не выступать на собрании против вас.

– Рад это слышать, друзья, но этого мало, – весело отозвался Самсонов. – Я говорил, что в это критическое время нам необходима сплоченность. Видно, вы меня не совсем поняли. Я намереваюсь предложить собранию внести изменения в состав правления. Боюсь, ваших фамилий в новом списке не будет.

Бывших оппозицинеров душила бессильная ярость, но они были деловыми людьми и понимали, что проиграли.

– Павел Михайлович, не нужно нас уничтожать. Назовите свою цену.

– А действительно, зачем уничтожать? – все так же весело отозвался Самсонов. – Я ведь просто хотел, чтобы правление перед конкурсом было монолитным. Чтобы выступать единой командой, так сказать. Поэтому на собрании вы все по очереди должны взять слово и высказаться в поддержку проекта «Зарядье» и лично меня как директора. Надеюсь, вы будете убедительными.

Оппозиционеры выступили и были вполне убедительными. На голосовании о доверии генеральному директору и его политике Павел Михайлович Самсонов набрал почти сто процентов голосов.

 

Он позвонил, когда Нина собиралась жарить яичницу у себя на кухне. Она в первый раз слышала его голос по телефону и в первый момент не узнала его.

– Нина?

– Кто говорит?.. Папа, это ты?

– Нет, извините... Это Самсонов, – сказала трубка.

Нина выронила яйцо, которое держала в руке. Яйцо разбилось и растеклось по полу безобразной желтой лужей.

– Павел Михайлович!..

От неожиданности она ничего больше не могла выговорить.

– Нина, вы в курсе, что сегодня вечером мы гуляем?

– Гуляем?..

– Да вы что, Нина? – Самсонов смеялся. – Ничего не знаете? Ай-яй-яй. Разве можно до такой степени не интересоваться жизнью своего учреждения?

Нина наконец пришла в себя и сообразила, что Самсонов говорит о результатах правления и собрания. Действительно, она ничего не знала – все проспала и только сейчас собиралась звонить в «Градбанк».

– Извините, Павел Михайлович. Все прошло благополучно?

– Более чем. Плохие люди хотели нас вышибить из седла, но мы отбились и теперь снова на коне. – Самсонов говорил без бахвальства, но торжества победителя не скрывал.

– Я очень рада, – проговорила Нина.

Она действительно была рада за любимого человека, хотя это означало, что рухнула ее мечта стать единственной подчиненной поверженного Павла Михайловича.

– Мы победили во многом благодаря вам, – серьезно добавил Самсонов. – Вы наша героиня. Я вас отблагодарю, не сомневайтесь.

– Да ну, что вы, Павел Михайлович, не стоит... – пробормотала Нина, изображая положенную скромность. На самом деле она ликовала.

– Ну, значит, к семи в ... – Самсонов назвал один из самых дорогих ресторанов, который на этот вечер был целиком арендован «Градбанком» для корпоративного вечера.

– Вообще-то у меня теннис, – некстати вспомнила Нина.

Голос Самсонова зарокотал в трубке:

– Да вы что, Нина, обидеть меня хотите? К черту ваш теннис! В общем, готовьтесь, за вами заедет Коля.

– Ой, да ну зачем это...

– Он будет у вас в половине седьмого.

Самсонов отключился.

Нина не чувствовала под ногами пола. Ей казалось, что, стоит ей оттолкнуться, и она поплывет по воздуху, как какая-нибудь фея. Ее любимый ей позвонил. Ей! Сам! Он ее пригласил! Он ей благодарен! Он думает о ней!

Вдруг полет феи по имени Нина прервался, она резко опустилась на пол возле растекшегося яйца. «А что я надену?» Этот вечный вопрос всех женщин Нину волновал очень редко, но сейчас он встал перед ней во весь свой угрожающий рост.

Нина бросилась открывать шкафы и выдвигать ящики. Содержимое летело на диван и кровать. Осмотр гардероба дал удручающие результаты: его состояние красноречиво свидетельствовало о том, что у Нины не было личной жизни. Все эти мышиные кофточки и юбки годились только на то, чтобы в них тереться в метро и сидеть за компьютером.

Правда, в глубине шкафа был еще особый чехол, в котором хранились неношенные шикарные вещи, купленные когда-то по указаниям Алиски. Нина достала и разложила их. Вещи были прекрасны, Нина перед ними робела.

Однако даже при своей дремучести по части одежды Нина понимала, что здесь кое-чего не хватает для светского выхода. Например, правильной сумочки. И достойной бижутерии. И хороших духов. «А прическа? Боже!» Нина не помнила, когда в последний раз делала прическу.

Порывшись в записных книжках, Нина нашла телефон Алиски.

Та не сразу поняла, кто звонит.

– Шувалова? Какая Шувалова?.. А, привет.

Нина опять просила у институтской знакомой ценных указаний. Та начала было объяснять что к чему, потом оборвала себя:

– Слушай, я сейчас еду в центр, мне самой нужно прибарахлиться. Если хочешь, присоединяйся.

Они встретились в городе. Алиска была все такая же – вызывающе эффектная, циничная и курящая одну сигарету за другой. Вместе они обошли полтора десятка модных магазинов. Алиска шутя решила все проблемы Нины, попутно снабжая ее дополнительными полезными советами: когда что надеть, а когда снять, как носить и как повернуться, чтобы было лучше видно.

– Ну, колись: на кого охота? – спросила Алиска, когда они с пакетами приземлились в кондитерской, чтобы выпить по чашке кофе.

– О чем ты? – искренне не поняла Нина.

– Кого ты хочешь заарканить? Дай, угадаю... Начальника?

Нина вспыхнула.

– Нет, я...

– Да не тушуйся ты, – игнорировала ее протесты Алиска. – Не ты одна. Правда, от тебя я этого не ожидала. Ты же всегда была синим чулком.

– Не такой уж я не синий чулок, – пробормотала Нина.

– Угу. Теперь-то точно, – рассмеялась Алиска, похлопывая по пакетам с покупками.

– А ты как? – спросила Нина, чтобы сменить тему.

– Да вот, опять с работы поперли... Из-за начальника, между прочим. Мужик что надо, у нас с ним все было на пять с плюсом, но его благоверная мымра прознала и – прощай, дорогая Алиса...

– Кстати, ты меня не пристроишь куда-нибудь? – вдруг попросила она. – Я, понятно, не то, что ты, работа – это не мое хобби, но зарплату надо же где-то получать.

Нина задумалась. Она была благодарна Алиске за помощь.

– Да, кажется, я могла бы замолвить за тебя словечко.

Нине не пришло бы в голову рекомендовать ленивую и порочную Алиску в «Градбанк», но ей было совсем не жалко того сомнительного финансового заведения, в котором она когда-то совершила должностное преступление.

– Есть один растущий банк. Я там работала и знаю заместителя директора. Его зовут Кирилл.

Она представила, как Алиска запускает свои когти в мягкое тело ее бывшего начальника, и рассмеялась.

– Ты чего? – спросила Алиска.

– Да нет, ничего. Только ты учти: этот Кирилл обожает свою жену.

– Разберемся, – решительно сказала Алиска.

 

Ровно в половине седьмого Нине позвонил Коля.

– Нина Евгеньевна, я у вашего подъезда.

Нина была готова. Последний час она посвятила развитию важного качества – естественности. Это был один из уроков ее наставницы. «Проблема с новыми вещами в том, что они новые, – объясняла Алиска. – А этого не должно быть заметно. Вещи на тебе и ты в них должны выглядеть естественно – как будто ты надела что-то наугад из своих обычных тряпок. Если нет естественности – это не шик, это потуги горничной сойти за королеву».

Тут она попала в точку. Во всех этих шикарных вещах Нина чувствовала себя очень скованно. «Что же делать?» – спросила Нина. «Вообще-то рекомендуется поносить новое пару дней перед выходом. Тебе когда это все понадобится?» «Сегодня вечером», – вздохнула Нина. «Ну, все равно, надень всё хотя бы на часок. Посиди, походи. Хорошо заняться чем-нибудь, что тебя отвлечет. Ну, не пол мыть, конечно, а так...»

Нина честно оделась во все новое и шикарное и ходила, садилась, потом опять ходила перед зеркалом. Все на ней сидело идеально, но естественности не было и в помине – в зеркале отражалась горничная, напялившая хозяйские наряды. «Он заметит, поймет, что я вырядилась для него. Еще подумает, что это не мое, с чужого плеча. Ужас, – переживала Нина. – Естественность, естественность... откуда ее взять? Ну, думай».

Ее взгляд упал на музыкальный центр. Нина давно его не включала – слишком была занята, чтобы слушать записи. Она любила музыку, хотя сама музыкальной не была. Музыкальной была ее мама, и отец тоже. Мама устроила было Нину в музыкальную школу, но через месяц девочка оттуда ушла к облегчению учителей.

Нина искренне восхищалась людьми, которые умеют петь. Если бы она сама имела такой дар, он пела бы романсы, которые, как ей казалось, она хорошо чувствовала. В ее музыкальном центре имелась функция караоке, и, прикупив микрофон, Нина пыталась напевать под музыку, начав с эстрадных шлягеров, которые были у всех на слуху. Но на это, как и на многое другое, не было времени, и караоке было отставленно, хотя методичная Нина обещала себе к этому вернуться.

Теперь она опять воткнула в плеер микрофон, настроила караоке и, стоя с микрофоном в руке перед зеркалом, объявила: ««Мой голубь сизокрылый». Исполняет Нина Шувалова». Из динамика полилась музыка, и Нина запела.

То, что в исполнении знаменитой певицы звучало легко и естественно, оказалось совсем не простым делом. Нина вступала не вовремя и то торопилась, то отставала, пропускала такты, не могла пропеть простых слов, безбожно фальшифила. Нина злилась на себя, она не привыкла, чтобы у нее совсем не получалось то, за что она берется. Домучив «сизокрылого голубя», она так же расправилась с «розовым фламинго» и «художником, что рисует дождь». Постепенно, от песни к песне, она стала немного освиваться. Когда она вывела по второму разу: «Девочкой моею ты меня назови...», наступил перелом. Ушел зажим, она перестала бояться микрофона, почувствовала ритм, овладела своим голосом. В зеркале элегантная молодая женщина пела несильно и неискусно, но в чем-то очень правильно и с душой.

Тут снизу позвонил Коля.

Она спустилась. В ее голове шумели шлягеры, она чувствовала себя легко и свободно. Одежда от лучших фирм ее больше не стесняла.

Огромная машина Самсонова стояла у подъезда. Коля протирал ветровое стекло. Машину и шофера с упоением рассматривали и обсуждали три местные пенсионерки, сидевшие тут же на лавочке. Когда они поняли, что машина пришла за Ниной, их любопытство возросло до опасных пределов, чреватых клиническими последствиями. Можно было не сомневаться, что, если давление их не погубит, это событие будет главной темой их раговоров на неделю вперед.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Нина с соседками и помахала шоферу: – Здравствуйте, Коля.

Она понимала, что ослепительна и впервые не боялась этого. Она это заслужила.

При виде Нины колина рука на ветровом стелке замерла. У простодушного парня вырвалось:

– Ух, ты!

– Что?

– Класс, – сказал Коля с большим убеждением. – Вы просто супер.

Нина светски улыбнулась ему и села на переднее сиденье. Ее провожали три пары пенсионерских глаз, обладательницы которых перестали дышать от возбуждения.

Коля повез Нину в ресторан. «В такое время все трассы забиты, так что придется попетлять», – предупредил он.

И они стали петлять. Раньше Нина понятия не имела, сколько в городе всяких переулков и закоулков, из которых можно составить маршрут из точки А в точку Б. Но Коля знал их все. Директорская машина ныряла под арки, углублялась во дворы, иногда, казалось, кружилась на одном месте, но в результате довольно быстро продвигалась к цели. Коля будто и не прикладывал к этому рук – громоздкий автомобиль сам находил себе дорогу, волшебным образом разворачиваясь и протискиваясь там, где, казалось, не хватило бы места и для «Жигулей».

– Коля, мне Павел Михайлович говорил, что вы скоро станете отцом? – поинтересовалась Нина.

– Да, – заулыбался Коля. – Пацан будет. Настена уже на шестом месяце.

– Вы собираетесь уходить от Павла Михайловича?

– Да... – посерьезнел парень. – Настена так хочет. Боится за меня. А что бояться-то? Это же броня. – Коля постучал по двери. – Что тут со мной может случиться?

Автомобиль в самом деле был очень тяжелый. Нина ощущала, что он движется не так, как обычные машины.

– Вы хотите сказать, что в случае столкновения – не дай бог, конечно! – вы не пострадаете?

Коля посмотрел на нее со странным выражением.

– А, ну да... Столкновения нам тут не страшны.

– А чем вы потом собираетесь заняться? – поинтересовалась Нина.

Коля оживился.

– Да есть одна идея. Мы с пацанами хотим организовать автоклуб. Я же до армии был гонщиком на ралли, мастера спорта заработал. Так вот, мы хотим оборудовать автодром для любителей. Чтобы там можно было и просто на права подучиться и погонять всерьез, если душа просит. У нас, правда, пока ничего нет, но Павел Михайлович обещал помочь.

– Отличная идея. Запишите меня, – сказала сказала Нина. – Я все никак не могу права получить.

– Заметано! – воскликнул Коля. – А может, и погонять захотите? Я вас научу.

– Заметано! – отозвалась Нина.

Она чувствовала, что ей все по плечу.

 

/Перейти к следующей главе

                                                                                 //Вернуться к оглавлению