Александр Капьяр www.alkapyar.narod.ru

УМНИЦА (женский роман)

ЧАСТЬ II

 

Глава 7

 

Если бы у Нины была собака, то она возненавидела бы свою хозяйку, – в эти дни Нина наверняка забывала бы ее выгуливать и кормить. В оправдание Нина могла бы сказать только, что сама забывала есть, не говоря уже о прогулках.

Сказать, что Нине не хватало времени, значило бы не сказать ничего. По-хорошему для проработки варианта с кризисом нужно было как минимум месяца два, у Нины же было всего несколько дней. Официальная подача заявок банками-участниками конкурса была назначена на понедельник следующей недели, значит, не считая выходных, у Нины был срок до пятницы, чтобы успеть сформулировать свои предложения. Как ей потом удастся попасть к Самсонову, заставить выслушать ее новые неслыханные идеи, убедить внести в последний момент изменения в утвержденный документ – об этом Нина старалась не думать. 

Помня наставления Синицына, Нина не держала в своем домашнем компьютере никаких материалов по работе, но ей это и не требовалось. Ее выручала прекрасно организованная «библиотечная» память. Выдвигая из огромного «каталога» нужные «ящички», она моментально восстанавливала необходимые цифры и факты.

Когда прошла первая паника, охватившая ее после сделанного ею мирового открытия, Нина заставила себя сконцентрироваться и попытаться все-таки оценить новые риски. Это было невероятно трудно, анализ расплывался и разваливался, многое приходилось додумывать или брать на веру, но все таки, в спешке собрав и систематизировав доступные сведения о средних и крупных финансовых кризисах за последние полвека, Нина нащупала главные угрозы. Обо всех более мелких, хотя бы и существенных, приходилось просто забыть.

К своему большому облегчению, Нина увидела, что все не так уж страшно. Инвестиционный проект «Градбанка» оказался довольно устойчивым и в целом был способен перенести даже серьезную встряску. В таком высоком качестве проекта была и ее, Нины, заслуга.

Проект «Зарядье XXI век» пережил бы кризис, но потери были бы очень ощутимы. В результате нескольких суток сумасшедшей работы Нина выявила пять пунктов, которые в случае наступления большого кризиса становились угрозами для проекта. В том виде, в каком этот проект хранился в сейфе Самсонова, он содержал две из этих потенциальных прорех. Если бы кто-то добавил остальные три, то проект стал бы самоубийственным для «Градбанка». Нина назвала этот самоубийственный вариант «Планом Б». Если бы она была той прежней Ниной, которая мечтала отомстить «Градбанку», она от всей души желала бы, чтобы каким-то образом «План Б» был принят к исполнению руководством этого бездушного капиталистического спрута.

Но Нина не была прежней, и теперь она, напротив, надеялась убедить Павла Михайловича внести изменения в два злосчастных пункта – разрядить эти мины замедленного действия. Как их разрядить, она придумала.

Кроме этого, как оказалось, кризис таил в себе и большие выгоды – при условии, что «Градбанк» окажется к ним готов.

Нина составила «План В». Согласно этому плану, нужно было исключить из проекта два «плохих» пункта и добавить четыре «хороших». После этого проект становился не просто опять выполнимым, он становился для «Градбанка» многократно более прибыльным и перспективным.

Нине вспомнилось, что на китайский язык слово «кризис» переводится двумя иероглифами, один из которых означает «трудное положение», а другой – «возможность». Так оно и получалось для «Градбанка»: кризис мог погубить его, а мог стать его звездным часом.

Звездный «План В» был подарком Нины ее любимому. 

 

Утром в пятницу Нина позвонила Самсонову.

Нина надеялась, что трубку возьмет Клара Федоровна – с Мариной объясняться ей было бы трудно. Однако она не услышала ни той, ни другой; ей ответил незнакомый женский голос:

– Приемная директора, слушаю.

Нина попросила Клару Федоровну.

Ей показалось, что женщина на другом конце провода немного замялась.

– Клара Федоровна?.. Ее здесь нет. Кто говорит?

Нина представилась, сказала, что ей нужно встретиться с Павлом Михайловичем.

– Вы записаны на прием?

– Нет, но это очень важный и срочный вопрос.

– Изложите ваше дело, я передам Павлу Михайловичу, когда будет возможность.

– Но это не телефонный разговор!

– Извините, ничем не могу помочь. Вы сказали, что работаете в аналитическом отделе? Обратитесь к своему начальству.

Нина не могла обратиться к Ариадне Петровне. Что она могла сказать этой умной женщине? Что предчувствует кризис, но ничего не может доказать и на этом основании предлагает переделать проект? Как бы хорошо ни относилась к ней начальница, она не пошла бы к директору с такими бреднями. В лучшем случае она посоветовала бы Нине возвращаться домой и хорошенько отдохнуть, поскольку, очевидно, от напряженной работы девушка немного спятила.

Нина думала, как ей поступить. Поехать в банк и прорываться к Самсонову через незнакомую секретаршу? Та могла просто вызвать охрану и выставить ее. Нина даже не знала, действует ли еще ее пропуск на двенадцатый этаж – возможно, служба безопасности его уже отменила.

Нина набрала номер Синицына.

– Геннадий Викторович, это Шувалова. Мне нужно срочно поговорить в Павлом Михайловичем. Это касается проекта. Прошу вас, это очень важно.

Синицын будто ждал ее звонка.

– Хорошо, что вы позвонили, Нина Евгеньевна. Приезжайте в банк.

– Вы сможете устроить, чтобы Павел Михайлович меня принял?

– Приезжайте. Я вас встречу.

Синицын действительно ее встретил. Когда Нина поднялась на директорский этаж, тот уже ждал ее в холле.

– Здравствуйте, Нина Евгеньевна. Пожалуйста, идите в свою комнату и ждите. Вас вызовут.

Это было кстати для Нины – ей требовалось немного времени, чтобы набрать на компьютере банка свои предложения, которые пока существовали только в ее голове.

В комнатке за время ее отсутствия ничего не изменилось – только поверхность стола и клавиатура компьютера покрылись тонким налетом пыли.

Стерев пыль, Нина включила компьютер. Ей хотелось успеть распечатать для Самсонова оба плана – плохой и хороший, – в надежде, что объемная картина поможет ему принять верное решение.

И тот и другой план состояли всего из пары страниц текста. Чтобы файлы не потерялись и не перепутались, Нина завела для них отдельный каталог под названием: «Варианты проекта ввиду кризиса» и сделала приписку: «Наихудший вариант – План Б; наилучший вариант – План В».

Она успела набрать оба файла, но, когда включила принтер, позвонил Синицын.

– Нина Евгеньевна, зайдите в мой кабинет.

– Геннадий Викторович, можно я приду через пять минут? Мне тут нужно кое-что распечатать...

– Нет, будьте добры, зайдите сейчас.

Тон Синицына показался Нине странным: в нем не слышалось его обычной любезности.

Нина открыла дверь в кабинет начальника службы безопасности.

– Геннадий Викторович, мне нужно срочно подготовить для Павла Михайловича две бумаги. Это минутное дело...

– Садитесь, Нина Евгеньевна.

Синицын указал на стул, стоявший перед его столом.

Недоумевая, Нина подчинилась.

– Нина Евгеньевна, я задам вам несколько вопросов и прошу вас отвечать предельно точно.

– Но, Геннадий Викторович...

Синицын остановил ее жестом. Он действительно переменился: был официален и сух, вел себя как начальник, каковым действительно являлся для Нины.

– Скажите: когда вы в последний раз видели Клару Федоровну Павленко?

– Клару Федоровну?.. – Нина удивилась. – А причем здесь...?

Синицын ждал.

– Кажется, недели три назад.

– При каких обстоятельствах?

– Мы вместе обедали в буфете.

– О чем вы с ней говорили?

Нина не выдержала:

– Геннадий Викторович, объясните, наконец, в чем дело?

Синицын смотрел на нее пристальным взглядом, в котором не было ни тени доброжелательности.

– Отвечайте на вопрос.

Обескураженная, Нина проговорила:

– Ну, я не помню... Ах, да, это было накануне заседания правления, говорили об этом.

– Что вам сказала Клара Федоровна?

– Я не помню. Честое слово, не помню...

Но Синицын заставил Нину вспомнить слово в слово все, что сказала тогда секретарша. Потом он стал расспрашивать о других случаях, когда женщины встречались и беседовали. Его интересовала каждая мелочь.

Начальник службы безопасности спросил, не общалась ли Нина с Кларой Федоровной помимо работы, не знакома ли она с ее родными или друзьями.

– У нее есть только сын Стас, а друзей, кажется, нет. Во всяком случае, я никого не знаю. Я виделась с Кларой Федоровной только здесь...

Синицын явно не собирался прекращать свой допрос, но ему позвонили. Голос в трубке был громким – Нина узнала Самсонова. Очевидно, он вызывал Синицына к себе.

– Сейчас буду, – сказал Синицын в трубку, а Нине велел: – Возвращайтесь к себе и ждите.

Он выпроводил Нину из своего кабинета, запер его и поспешил к приемной директора.

Нина была в растерянности. Она понимала, что на директорском этаже что-то стряслось, но причем тут она? Ей нужно было только сообщить Павлу Михайловичу свои новые предложения, хотя бы в нескольких словах объяснить суть дела. Синицын, видимо, не собирался ей в этом помогать.

Главное, Самсонов был у себя, а не в разъездах. Поколебавшись, Нина подошла к приемной.

Открыв дверь, она увидела на месте Клары Федоровны незнакомую женщину. Женщина набирала что-то на компьютере. До Клары Федоровны ей в этом деле было далеко. Марины на месте не было.

– Вы к кому?

Нина решилась.

– Я на минуту, – бросила она деловито и шагнула к двери в кабинет директора, откуда слышался голос Самсонова.

Новая секретарша кинулась было ей наперерез, но не успела. Нина распахнула дверь.

Посередине директорского кабинета в кресле сидела Клара Федоровна. Нину поразил ее вид: всегда подчеркнуто аккуратная, секретарша на этот раз была растрепана, всклокочена, с растекшейся косметикой и опухшими глазами.

Над секретаршей, спиной к Нине, склонялся Самсонов.

– Клара, идиотка чертова, как ты могла? – кричал он.

В голосе Самсонова, несмотря на бранные слова, слышался надрыв и боль.

Нину заметил стоявший рядом с директором Синицын. Он замахал руками: «Уходите!» Но Нина, пораженная увиденной сценой, стояла как вкопанная. Новая секретарша, появившаяся, чтобы выдворить ее, тоже застыла.

– Объясни мне, курица дурная, почему ты мне ничего не сказала? – кричал Самсонов.

Клара Федоровна что-то пробормотала.

– Что? Говори громче!

– М-мне было стыдно...

– А теперь тебе не стыдно?! Скажи, не стыдно?

Клара Федоровна издала какой-то квакающий звук и опять что-то пробормотала.

– Что? Не слышу!

– М-можно открыть окно?.. Не могу дышать...

Павел Михайлович шагнул к окну, одним рывком растворил его.

Когда он обернулся, Клара Федоровна оказалась рядом с ним. За одну секунду она вскочила с кресла, метнулась к окну и взобралась на подоконник.

У Самсонова была плохая реакция, но он успел ухватить женщину за руку, когда та шагнула с подоконника наружу, в пространство. Самсонов поймал ее за вторую руку и втащил обратно. Здесь вместе со своей секретаршей он повалился на пол кабинета.

Клара Федоровна колотилась в судорогах, издавая нечеловеческие звуки. Глаза ее бешенно закатились, изо рта шла пена.

Самсонов сидел рядом с ней на полу. Он приподнял голову обезумевшей женщины, пристроил к себе на колено, широкой ладонью погладил по волосам.

– Клара, Клара, какая же ты дура...

Только теперь Самсонов заметил Нину.

– Нина, вы что здесь делаете?

– Я... Мне нужно было с вами обсудить один вопрос.

Лицо Самсонова было искажено страданием. Он только махнул рукой:

– Не сейчас! Видите, что тут творится...

Синицын шагнул к Нине и, взяв за локоть, вывел ее из кабинета.

– Синицын! Скорую, срочно! – крикнул ему вслед Самсонов. Потом, через секунду, донеслось: – Не надо скорой. Я сам ее отвезу.

Выведя Нину из приемной, Синицын сказал ей:

– Нина Евгеньевна, думаю, вы понимаете: то, что вы здесь увидели, нужно забыть. Никому ни слова.

– Я понимаю, – пробормотала Нина, хотя была совершенно обескуражена и не могла осознать увиденную сцену. Она понимала только, что произошло что-то ужасное.

– Отправляйтесь домой и не появляйтесь в банке до особых указаний, – сказал Синицын. – Но из города не уезжайте, вы можете понадобиться.

– Да-да... Я сейчас, только заберу свои вещи.

Она поспешила в свою комнату. У нее была всего минута на размышления. Очевидно, соваться к Самсонову со своими новыми предложениями было в этот момент невозможно. Но другого шанса передать их ему не предвиделось.

Нина схватила флеш-карту, торопливо воткнула ее в компьютер. Она уже не могла изложить Самсонову объемную картину, худший и лучший варианты с комментариями. Оставалось только передать список того, что, по ее мнению, было абсолютно необходимо сделать. Передать – и надеяться, что Самсонов еще найдет возможность с ней поговорить.

Нина отметила курсором «План В» и нажала «Копировать».

Выдернув флешку, она схватила листок бумаги и написала: «Павел Михайлович! Необходимо внести изменения в проект. Очень прошу вас выслушать меня, я все объясню. Нина».

С флешкой и запиской Нина поспешила обратно, к приемной.

У дверей она натолкнулась на Синицына.

– Геннадий Викторович, мне необходимо увидеть Павла Михайловича на одну секунду. Это крайне важно, от этого зависит судьба проекта!

– Павел Михайлович уехал.

У Нины опустилось сердце.

– А... А Когда он будет?

– Это мне не известно. Может быть, только в понедельник.

Нина была в отчаяньи.

– Ну, тогда... Вы, ведь, наверно, увидите его? Вы можете передать ему это?

Нина протянула флеш-карту и сложенный листок бумаги.

Синицын взял то и другое и, не выказав интереса, сунул в карман.

– Нина Евгеньевна, я, кажется, просил вас покинуть банк?

– Да-да, я ухожу.

И Нина ушла. Она не знала, что еще она могла бы предпринять. Оставалось надеяться на чудо: что Синицын не забудет передать ее материал Самсонову, что тот не отмахнется, а вызовет ее для разговора, что ей удастся его убедить...

На чудо оставалось два дня: суббота и воскресенье.

 

/Перейти к следующей главе

                                                                                 //Вернуться к оглавлению